Растратчик

Когда я вернулся домой, позвонил Лу Фрейзер. Он был зол. Страховая компания уже известила о том, что отказывается возмещать пропавшие деньги. Сообщив об этом, Лу добавил, что я отстранен от работы вплоть до дальнейших указаний. Он бы уволил меня, если бы мог, но вынужден был ждать возвращения «старика» из Гонолулу. Все-таки я был в руководстве компании, и для моего увольнения требовалось согласие совета директоров.

Но больше всего мне досталось от газетчиков. К тому времени, когда в деле появился новый поворот, история об ограблении еще не успела сойти с первых полос, хотя и начала понемногу выдыхаться. Кажется, сказано было абсолютно все, и единственное, что оставалось, — строить догадки насчет местопребывания Брента. Одни уверяли, будто он в Мексике, другие — в Финиксе, а третьи — в Дель-Монте, где, по словам служащего местного мотеля, Брент останавливался в ночь ограбления. Но после моих показаний в суде история обрела второе дыхание. Газетчиков привлекла любовная подоплека, и то, как они обошлись со мной, было хуже убийства. Теперь историю окрестили «Ограбление в любовном обрамлении».

Газетчики наведались в дом к старику Роллинсону, куда Шейла отвезла детей. Они сфотографировали девочек, их деда и вдобавок выкрали по меньшей мере дюжину снимков Шейлы. Опубликовали и мои фотографии, все, какие только смогли найти, даже ту давнишнюю, на которой я был изображен в купальном костюме с однокурсницей в обнимку. Фото было сделано специально для одного футбольного обозрения.

И чего я добился своим признанием? За день до того, как я давал показания в суде, жюри присяжных признало Шейлу виновной в подделке банковских документов, растрате и соучастии в вооруженном ограблении. Единственное, в чем ее не обвинили, так это в соучастии в убийстве, и почему не сделали этого, было совершенно непонятно. Так что все наши старания оказались напрасны. Я влез в долги и пригвоздил себя к позорному столбу, только бы избавить ее от обвинений. И что же? Обвинения все равно были предъявлены. Теперь я шагу не мог ступить, чтобы не наткнуться на какого-нибудь газетчика. Целыми днями я сидел дома и слушал коротковолновый приемник, настроенный на полицейскую волну, в надежде узнать что-нибудь связанное с поисками Брента. Еще я слушал выпуски новостей, В одном из них сообщалось, что Шейлу выпустили под залог в семь с половиной тысяч долларов и что деньги внес ее отец. С моей стороны вряд ли было бы разумно вносить залог. Я уже сделал для нее все, что мог.

В тот день я сел в машину и отправился покататься по городу, просто для того, чтобы не свихнуться в четырех стенах. На обратном пути я проезжал мимо банка. Сквозь большие окна было хорошо видно, что происходило внутри. За конторкой сидел Снеллинг, на месте Снеллинга — Хельм, Черч занимала место Шейлы. Кроме них, были еще два кассира, которых я не знал.

* * *

Вечером после ужина я включил радио, чтобы послушать выпуск новостей. На этот раз появились явные признаки того, что шумиха вокруг ограбления утихает. Сообщалось о том, что Брента по-прежнему ищут, но при этом не были упомянуто ни о Шейле, ни обо мне. Я успокоился, но ненадолго. Спустя какое-то время на душе у меня снова начали скрести кошки. Где Брент? Что если он и Шейла встречаются? Я сделал все, что в моих силах, чтобы с нее сняли обвинения, но это не значит, что я сам был уверен в ее невиновности. Мысль о том, что они могут встречаться, что она с самого начала водила меня за нос, вывела меня из равновесия. Я вскочил и принялся ходить взад и вперед по комнате. Я пытался заставить себя не думать об этом, но тщетно. Около половины девятого я не выдержал, сел в машину и отправился к ее дому. Я припарковался, не доезжая полквартала, в том месте, откуда мне все хорошо было видно, и стал ждать.

В окнах горел свет. Я просидел довольно долго. Чего только я не насмотрелся. Газетчики, крутившиеся возле дома, то и дело заглядывали в окна и звонили в дверь, а машины проезжали мимо с такой черепашьей скоростью, что в них на ходу могла бы забраться грузная дама. Но вот свет погас. Дверь отворилась, и показалась Шейла. Она зашагала по улице в мою сторону. Я бы сгорел со стыда, если бы она меня заметила. Я сполз вниз и пригнулся так, чтобы меня не было видно с тротуара. Я замер, прислушиваясь к звуку ее быстрых шагов. Казалось, она куда-то спешила. Не останавливаясь, она проследовала мимо моей машины, но через открытое окно я услышал, как она шепнула:

— За тобой «хвост».

* * *

И тут я понял, почему ей не предъявили обвинение в убийстве. С таким обвинением не выпускают под залог. Ее подозревают, но решили не трогать, чтобы она могла свободно передвигаться. За ней установили наблюдение, желая проверить, как и я, не приведет ли она к Бренту.