Растревоженный эфир

Арчер закрыл глаза. Не мог он больше смотреть на эту торжествующую, дорого и со вкусом одетую красотку, стоявшую на сцене. А он-то думал, что слежка ограничивается лишь прослушиванием телефона.

— Мистер Покорны, если кто этого не знает, был членом Австрийской коммунистической партии, а здесь развелся со своей первой женой и женился на активистке Американской коммунистической партии. Правительство намеревалось депортировать его как нежелательного иностранца, и если кто-нибудь желает ознакомиться с доказательствами, я готова их предоставить.

Бедный Покорны, думал Арчер, наверное, он ворочается сейчас в своей могиле. Его будут помнить не за прекрасную музыку, а за конфликт с Иммиграционной службой и женитьбу на коммунистке.

— Разве вам не кажется странным, — в голосе Френсис зазвучали зловещие нотки, — что мистер Арчер, который с этой самой трибуны громогласно заявил вам, что он против коммунистов, бескорыстно снабжал деньгами дам и господ с левыми, вернее, крайне левыми взглядами?

Арчер открыл глаза, чувствуя, что начинает потеть. «Красный Крест, — думал он, — Благотворительный фонд города, Национальная городская лига,[72] следует ли мне сказать, что я посылал чеки и в эти организации? И будет ли кто-нибудь слушать?»

— Более того, — Френсис оторвалась от кафедры и шагнула к краю сцены, словно героиня пьесы, готовящаяся произнести ключевой монолог, — для того чтобы сохранить своим друзьям работу в его программе, мистер Арчер не счел за труд съездить в Филадельфию и поручиться перед спонсором программы, что мистер Виктор Эррес, которого он знает пятнадцать лет, не коммунист. Благородный поступок мистера Арчера привел к желаемому результату. До сего дня мистер Эррес не пропустил ни одной передачи. К сожалению, гарантии мистера Арчера не стоят ни цента. Я это знаю, как и еще восемь или девять человек, сидящих в этом зале. Нам известно это по очень простой причине: Вик Эррес и есть секретарь коммунистической ячейки, в которой мы все состоим. — Вновь нервный смешок. — Тем из нас, кто знаком с этими двумя господами, известно, что общение друг с другом доставляет им огромное наслаждение, а потому видятся они практически ежедневно. И я не собираюсь оценивать, сколь велика или ничтожно мала вероятность того, что взрослый интеллигентный человек, в свое время преподававший историю в колледже, не смог разобраться в политических взглядах своего лучшего друга, с которым не расставался ни на день на протяжении последних пятнадцати лет.

«Вик, — думал Арчер, — Вик. Почему тебя нет здесь сегодня? Ты знал, что она собирается все это сказать? Поэтому и не пришел?»

Из глубины зала донесся какой-то шум. Арчер увидел, как Китти встала и, уставившись в пол, неуклюже заковыляла к двери. Ему хотелось позвать ее, крикнуть: «Не уходи, дорогая! Не надо тебе сейчас уходить!» Но Китти не оглянулась, вышла, бесшумно притворив за собой дверь. И лишь Нэнси проводила ее взглядом.

«Куда она пошла? — только и мог подумать Арчер. — Увижу ли я ее когда-нибудь?»

— Один мой хороший друг, — разорвал повисшую в зале тишину голос Френсис, — которого непосредственно касаются все наши проблемы, поделился со мной этой любопытной информацией…

«Кто? — в отчаянии гадал Арчер. — О'Нил? Хатт? Мисс Уолш? Старикан Сандлер? Безымянный агент ФБР? Вик? Вик?»

— Есть еще одна пикантная подробность, — продолжала Френсис, — о которой, по моему разумению, вы должны знать. Мистер Арчер, заверявший нас всех в том, что он демократ и патриот, в сорок шестом году подписал петицию о выдвижении коммуниста кандидатом в законодательное собрание. Я видела эту петицию и могу предоставить копию любому, кто захочет на нее взглянуть.

Арчер медленно покачал головой, словно разгоняя стоящий перед глазами туман. На мгновение он почти поверил ей, почти поверил тому, что он подписал бумагу, о которой она говорила.

— В свете вышесказанного кому-то из вас может показаться странным, что коммунисты выбрали объектом своих атак человека, который стоял за них горой. Мистер Робертс, сидящий сейчас в третьем ряду и улыбающийся мне, мистер Робертс, который пишет только то, что ему велят, в своих колонках размазал мистера Арчера по стенке. А мистер Льюис… — Она повернулась и поклонилась мистеру Льюису. — Мистер Льюис, мой бывший товарищ по партии, с которым я регулярно встречалась на собраниях ячейки, напустился на него на этой самой сцене.

Льюис, сидевший положив ногу на ногу, сменил положение и уставился поверх голов сидящих в зале.

— Это очень грамотная тактика, — не унималась Френсис, — достойная людей, которые ее придумали. Обвинив мистера Арчера, коммунисты сняли с этого господина любые подозрения, а потому его аргументы в их пользу прозвучали куда весомее.