Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества

Более того, рабство делало настоящую науку и, как следствие, научную историю невозможными. Чтобы подтвердить создание института, Аристотелю пришлось выдвинуть доктрину «естественного раба». Фактически это означало, что человек любой расы, кроме грека, находил свое высшее предназначение в том, чтобы служить дружелюбному греку с помощью интеллекта. А ведь это были создавшие цивилизацию семиты (автор заблуждается — ни шумеры, ни эламиты, ни древнейшее население Палестины и Сирии, а также правящая верхушка Древнего царства Египта семитами не были. Семиты пришли сюда из соседних пустынь позже, восприняв уже созданное. — Ред.) и египтяне, а также кельты, германцы, евреи и другие продолжившие их дело. (Греков, италиков и иранцев надо было упомянуть в первую очередь. — Ред.)

Наконец, Фаррингтон оспаривал, что свобода мысли и учения преднамеренно ограничивались в интересах класса собственников и связались с их влиянием в государстве. Очевидно, что критика натурфилософов порождала нападки на религиозные и сверхъестественные устои установленного порядка.

Сказанное допускалось, пока экономическая система расширялась так, что происходил неизбежный рост богатства при неравномерном его распределении. Все же после 450 года до н. э. рынок больше не расширялся прежним образом, доходы от ростовщичества и владения рабами с одной стороны, разорение мелких крестьян-землевладельцев в ходе войн и переполненность рынка труда — с другой обнажили контраст между богатыми и бедными. В нескольких городах случились беспорядки. В IV веке до н. э. требования о списании долгов и переделе земли стали распространенными и постоянными.

При сложившихся обстоятельствах философы права признали значение суеверий для поддержки существующего порядка. Платон откровенно советует обучать горожан «благородной лжи». Позже Полибий хвалил римскую аристократию за то, что она успешно это проделывала. «Основание римского величия, — заявлял он, — суеверие». Оно вводилось в каждый аспект их частной и общественной жизни вместе с любой уловкой, чтобы поразить воображение.

Ведь большинство населения любого государства остается колеблющимся, склонным к безнравственным желаниям, неконтролируемому гневу и сильным страстям. Поэтому и следует поддерживать в них страх, путем различных симулякров. Отсюда преднамеренное решение, чтобы внедрять в массы представления о боге и загробной жизни.

Фактически Фаррингтон осуждает Анаксагора за «нечистоту помыслов», а затем и Сократа, «совращающего молодежь», приводя конкретные примеры неприятия критики или чужой точки зрения.

В любом случае развитие классической греческой науки фактически было ограничено особыми социальными и экономическими условиями классического полиса. Те же самые ограничения, возможно, повлияли и на классическое искусство.

На протяжении бронзового века закрепились обычаи, установившиеся как каноны в 3-м тысячелетии до н. э., вводились лишь некоторые технические процессы и обновлялись только отдельные стили. Даже в железном веке восточные древние освященные традиции прошлого доминировали над вкусами потребителей, как и прежде происходивших в основном из тех же социальных классов, хотя и из различных народов.

Отказавшись после 700 года до н. э. от жестких варварских стилей «геометрического века», греки начали подражать образцам восточного искусства так же успешно, как финикийцы проделали это во 2-м тысячелетии до н. э. Прежде всего они стремились сохранить равновесие и ограничить ярко выраженный геометрический стиль. Когда классическая экономика расширилась, старые условности сломали, и вместе с расширением рынка производители стали подстраиваться под соответствующих покупателей.

Скульптор и художник больше не зависели от покровительства объединения жрецов или дворов деспотов. Их самые доходные и почетные обязанности, следовательно, никак не связывались с изготовлением идолов по образцам, одобренным священной традицией, санкционировавшейся священным образом и потому, как утверждалось, магически действенной.

Изображения «божественных правителей», продолжавших магическую функцию, теперь не являлись стандартами для изображения форм человека. Города или отдельные личности уполномочивали скульпторов, чтобы те высекали статуи атлетов и воинов или умерших родственников. И ни одно из этих изображений не претендовало на сходство с божеством, равно как и сами статуи больше не считались магическими по своему воздействию. Таким образом, они освобождались от следования традициям и изображали то, что видели. Кстати, постоянные спортивные состязания предоставляли им возможность видеть человека обнаженным, что считалось вовсе не принятым на Востоке.

Так греческие художники, возможно, оказались первыми, после безымянных мастеров, трудившихся в доарийской Индии, представившими человеческие фигуры в реалистической манере. Им дозволялось даже подобным образом изображать богов. Так к У веку до н. э. греки учредили каноны красоты в изображении человека, ему следуют и сегодня.