Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества

В материальном смысле рабы в усадьбах жили даже лучше, чем большинство крестьян-варваров. Так, Катон обеспечивал в своем поместье рабов простынями, одеялами, матрасами и подушками. Согласно раскопкам, кварталы жилищ рабов вполне соотносятся с круглыми хижинами кельтов. Большинство профессиональных людей — переписчики, доктора, учителя, управляющие производством и надсмотрщики — на самом деле являлись рабами, как и рабочие и ремесленники, причем не только в Римской империи. В качестве рабов правителей государств и министров они поднимались наверх, пользовались уважением, накапливали огромные состояния, даже держали своих рабов.

Вряд ли рабы создали класс, способный консолидировать свои интересы и выступить против своих хозяев. Скорее всего, произошло деление свободного населения на нанимателей и подчиненных им людей (согласно современной терминологии, на буржуазию и пролетариат).

Все же время от времени случались выступления рабов, впервые в истории они породили серьезные проблемы после 134 года до н. э. в Аттике, Македонии, Делосе, на Сицилии, в Италии и Пергаме. К восставшим часто присоединялись владельцы мелких крестьянских хозяйств, арендаторы и даже «свободные» работники. Все подобные попытки жестоко подавлялись армиями Рима и других государств.

Между прочим, институт рабства препятствовал проявлению идеологии, соответствующей интернациональной экономике, которая уже de facto существовала. Тем не менее некоторые эллинские философы начали переступать узкие границы полиса и даже освященные веками противоречия между греками и варварами, представляя концепцию единства человечества, эскиз которого набросал Александр после его победы над традиционными врагами своей страны.

Финикиец с Кипра Зенон, который выступал с лекциями в Афинах в Стое (отсюда и данное его школе имя стоиков), мечтал о едином великом полисе, где все жители и члены связаны вместе собственным согласием, как он полагал, любовью. В этой связи Зенон называл рабство противоестественным явлением, рассматривая как болезнь и другое материальное зло, как неуместный внешний фактор, который мудрый человек может победить духовно. Разумный человек, даже если он раб, еще и царь, хотя и пария, ведь он обладает всеми вещами.

Подобная доктрина оказалась слишком сложной, чтобы стать объединяющей для угнетенных масс, однако могла успокоить эксплуататоров. Поздние стоики, действуя в согласии с их богатыми покровителями, обновили созданную Аристотелем концепцию «естественного раба».

Конечно, религия, но не официальный государственный культ, стремясь к единобожию, начала отражать представление о мировом единстве в экономической сфере. Самый распространенный культ того времени, астрология оказалась последовательной версией старой шумерской доктрины судьбы как высшей силы по отношению ко всем племенным, гражданским и национальным божествам. На самом деле астрология являлась аморальной и практически носила исключительно магический характер. Другие культы, отправлявшиеся неофициальными сообществами, насаждали мораль, которая не признавала никаких различий между людьми по расе или социальному статусу.

Достаточно привести только один пример. На надписи в гробнице Агдистиса в Филадельфии в Малой Азии читаем: «Пусть мужчины и женщины, рабы и свободные, приходящие к этой усыпальнице, поклянутся всеми богами, что они преднамеренно не замыслят ничего дурного или вредного против любого мужчины или женщины. Что не обратятся и не посоветуют другим применить любовные заговоры, аборты или контрацептивы, равно как не совершат кражу или убийства, что не украдут ничего, но благосклонно отнесутся к этому дому».

Конечно, подобные культы вовсе не связывались с преодолением ошибок в земном обществе, а всего лишь с допущением входа в воображаемое общество, где не существовали подобные ошибки. Подобное допущение, следовательно, достигалось моральными поступками, оказываясь в равной степени доступным и рабу, и свободному.

Однако если философия и религия не смогли избежать воплощения рабства, этот институт продолжал препятствовать прогрессу науки, делая экономичное производство с помощью машин невыгодным, способствуя обеднению производителей и сдерживая покупательную способность на внутреннем рынке.

К 200 году до н. э. крах классической экономики даже в ее улучшенной версии стал очевидным фактом. По крайней мере, в старой Греции результаты подобной неудачи измерялись исключительно биологическими стандартами. Население фактически угасало. Горожане, как зажиточные, так и бедные, преднамеренно ограничивали свои семьи абортами и детоубийствами. У рабов не было никаких шансов создать большие семьи.

Экономические факторы, усилившиеся во время этой катастрофы, в письменных источниках нередко заслоняются чисто политическими факторами, не связанными с самой экономической системой. Хотя язык и культура практически унифицировались, эллинистический мир расщепился на три или более основных царства и множество городов-государств и конфедераций.