Расцвет и падение древних цивилизаций. Далекое прошлое человечества

В их задачу, скорее, входила систематизация верований, унаследованных от древних времен. Они и создали то, что мы называем не философией, но теологией и мифологией. Таким образом, они придали разрозненным и неясным суевериям, от которых произошли Шумер и Египет, жесткую форму теологических догматов, подпираемых организацией «церкви», поддерживавшей законные интересы жрецов, их покровителей фараонов и божественных правителей.

Поскольку при взаимодействии теологии и науки неизбежно возникала неразбериха, задачи восточной религии кажутся нам материалистическими. Фактически культ богов разработали, чтобы обезопасить то, что мы называем святостью, чистотой и миром Господа. Не говоря уже о хороших урожаях, дождях в нужное время года, победах на войне, успехах в любви и бизнесе, детях, богатстве, здоровье и бесконечно долгой жизни.

Египтяне воспринимали бессмертие (шумеры и жители Аккада только предполагали нечто подобное) как естественное продолжение земной жизни. Вот почему умерших представителей знати приходилось постоянно снабжать в их гробницах едой, напитками и делать им другие подношения. Полагалось также делать пожертвования и жрецам. Признанным пропуском к «небесам» становились магические ритуалы, особенно бальзамирование.

Важно, что даже во времена пирамид сохранялся суд над душами. Для обеспечения благоприятного вердикта использовали соответствующие заговоры и ритуальное очищение. Однако, как и первобытные люди, египтяне считали, что моральные добродетели являются не менее полезными.

Так, знатные люди клялись в своих погребальных надписях: «Никогда я не брал ничего, принадлежавшего кому-либо», «Никогда я не совершал насилия в отношении любого человека». У правителя города встречаем: «Я давал хлеб голодным [моего округа], я одевал того, кто был раздет… я никогда не подавлял никого, стремясь завладеть его собственностью».

Даже при таких условиях достижение бессмертия не становилось следствием моральной добродетели. Египтяне или шумеры не менее ревностно, чем христиане, молились своему богу, чтобы тот помог им стать более честными, справедливыми или милосердными.

Точно так же и ремесленник бронзового века вовсе не стремился выразить абстрактный идеал красоты или даже хотя бы заставить им восхищаться соплеменников. Возможно, шумерский архитектор разрабатывал храм, достойный бога, символизировавший божественный порядок и все же в значительной степени устроенный на месте и по аналогии с древним святилищем, где богам поклонялись с незапамятных времен.

Результат, подкрепленный современными воспроизведениями и реконструкциями (настоящие строения из сырцового кирпича и леса утратили свою былую красоту), показывает, что эти сооружения напоминали невзыскательной выразительностью американские небоскребы. Египетскому архитектору приходилось переводить в вечный камень и таким образом делать бессмертным дворец из камышей, досок и циновок.

Случайно он создал колоннаду из сужавшихся колонн (подражая стволам деревьев, которые использовали первоначально). Однако именно древние строители обнаружили, как компенсировать в перспективе уменьшение видимой длины, чтобы не испортить эффект перемычек, как у Стонхенджа, когда на них смотрят с земли.

Египетскому скульптору приходилось высекать из самого твердого и прочного камня статую умершего в полный рост, магическим образом делая того бессмертным. Статуя не предназначалась для обозрения смертными, она пряталась в погребальной часовне. Статуи фараона Микерина, хранящиеся в музее в Бостоне, и сегодня воспринимаются как вершинные образцы искусства скульптора.

Его шумерские коллеги стремились выразить божественное присутствие в виде идола в человеческом обличье, высекая статуи городского правителя и высших жрецов, которые вечно стояли перед идолом, стараясь магически сохранять оригиналы перед глазами божества. Их попытки вовсе не вызывали восторга у современных художественных критиков. Ведь, по крайней мере, они отражают связь между городской революцией и искусством, искавшим способ точно отразить формы людей. Тот же самый прием можно отнести к статуэткам из Мохенджодаро.

В Египте яркие изображения жизни в подземном поместье — сцены посевной, сбора урожая, строительства судов, изготовления горшков, даже занятия охотой крестьян, — нарисованные на стенах гробницы, были призваны доставлять его умершему владельцу те же радости.

Чтобы их изобразить, художник явно сталкивался с проблемой перевода трехмерного изображения в двухмерное, живописи на плоской твердой поверхности. Решение заключалось в том, что наконец удалось перейти к эстетическим традициям атлантической цивилизации.