Расцвет и падение. Краткая история 10 великих империй

Здесь пора поговорить о трудностях языка. Аккадцы и шумеры представляли семитские народы, но говорили на совершенно разных языках. Именно Саргон ввел аккадский язык в качестве официального языка государственного правления и имперской торговли. Аккадский – первый семитский язык, который зафиксирован в письменных источниках, и, по-видимому, двумя его основными диалектами считаются вавилонский и ассирийский. Однако первоначальный шумерский оставался обрядовым и религиозным языком. Возможно, это было связано с тем, что аккадцы перенимали богов завоеванных территорий, но в то же время назначали женщин царского рода верховными жрицами этих богов, обеспечивая тем самым религиозную верность.

Такая трансформация языка заставила жителей империи на нем говорить. С другой стороны, некоторые ученые настаивают на том, что шумерский язык сохранялся, и что Аккадская империя не что иное, как образец «широко распространенного двуязычия». Мы уже упоминали о том, что шумерский язык не что иное, как язык-изолят, при этом аккадский представлял восточную ветвь, одну из шести ветвей семитского. Он нашел распространение на территориях Леванта, Ближнего востока, Аравийского полуострова и Абиссинии.

Всеобщее пользование и аккадским, и восточно-семитским языками на землях Аккадской империи привело к «существенным заимствованиям на уровне стиля, к сближению в синтаксисе, морфологии и звучании». Действительно, аккадский язык долго оставался в статусе лингва франка в регионе вплоть до следующего тысячелетия, когда возник арамейский – язык, на котором говорил Иисус. Как ни странно, в конце концов, аккадский и восточно-семитский языки вымерли, тогда как семитские языки в целом нашли свое продолжение в финикийском, карфагенском, а также арабском, амхарском (эфиопском) и иврите[9].

Аппарат управления империей финансировался за счет податей с вассальных города-государства, которые также поддерживали существование аккадской армии. Кроме того, главенство Аккада поддерживалось царской монополией на внешнюю торговлю, а также предоставлением земель на завоеванной территории представителям аккадской аристократии. К ним могли причислить бывших военачальников и доверенных лиц, которые также получали в награду рабов – бывших жителей завоеванных городов-государств. А заодно по всей территории государства разбрасывали членов любой потенциальной клики, которая могла бы попытаться свергнуть своего верховного правителя.

Статус божества усиливал влияние правителя и придавал ему харизмы. Стоит отметить значение сочетания харизмы и лидерства – черты, проявлявшейся в характерах каждой империй. Императоры происходили от божественных родителей, наследуя их божественность. Подразумевалось, что простые смертные, трепетавшие в присутствии императора-бога, никогда не могли избежать его гнева, даже в загробной жизни.

Календарь Саргона, действовавший на протяжении существования империи, стал одним из великих Аккадских изобретений. Название каждого года определялось важным событием прошлого, – это стало обыденной традицией:

Год, когда Саргон отправился в Симуррум,

Год, когда Нарам-Син покорил… и срубил кедры на Ливанских горах.

Таким образом, все записи городов синхронизировались с записями Аккада. До этого каждый город работал по своему календарю, хотя в некоторых случаях религиозные праздники могли проходить в одно и то же время, поскольку их даты совпадали с астрономическими событиями, например, с равноденствием. Помимо своей практической ценности, календарь стал наглядным примером повсеместно распространявшейся имперской ассимиляции.

До покорения каждый шумерский город использовал свои системы мер, весов и расстояния. Саргон и его преемники стандартизировали подобные измерения во всей Месопотамии[10]. За счет гарантии одинакового образа жизни для всех Аккад стал еще могущественнее. Более того, система настолько преуспела, что эти «единицы измерения» оставались стандартными на протяжении тысячи лет.

К концу своего тридцатишестилетнего правления Нарам-Сина стал «растерянным, озадаченным, погруженным во мрак, печальным, измученным». Традиционные для конца царствования восстания, по-видимому, проходили во внешних провинциях, особенно среди могущественных луллубеев в Персии. Большинство записей свидетельствуют о том, что Нарам-Сина одержал победу в этой борьбе, но такая точка зрения наивна. Другие записи, зачастую неоконченные и неполные, сообщают о поражениях, в которых Нарам-Сина смог выстоять только в Аккаде. Так или иначе, нельзя отрицать, что Нарам-Син стал «последним великим правителем аккадской династии». Первая значимая победа над луллубеями увековечена прекрасным наскальным рельефом, который до сих пор можно увидеть рядом с вершиной горы в Дарбанд-и-Гавре (в переводе – «перевал язычника») в современном Иране.