Расцвет и закат Сицилийского королевства. Нормандцы в Сицилии. 1130–1194

Жил тогда в Сицилии некий мусульманин, который превосходил всех ученостью и богатством. Король очень ему благоволил и выказывал ему уважение, всегда ставя его выше священников и монахов, живших при дворе, так что местные христиане обвиняли его в том, что он в глубине души сам – мусульманин. Однажды, когда король сидел в бельведере и смотрел на море, появился небольшой корабль. Те, кто на нем находился, принесли весть, что сицилийские войска вторглись в мусульманские земли, захватили много добычи и убили нескольких человек – словом, весьма преуспели. Тот мусульманин сидел тогда рядом с королем и, казалось, спал. Король сказал: «Эй! Ты что, не слышал, что нам сейчас рассказали?» Мусульманин ответил: «Нет». Король повторил сказанное и спросил: «Так где же был Мухаммед, когда эти земли и их жители страдали от такого обращения?» Мусульманин ответил: «Он оставил их, чтобы присутствовать при взятии Эдессы. Правоверные только что захватили этот город». При этих словах присутствовавшие там франки начали смеяться, но король сказал: «Не смейтесь, ибо, Бог свидетель, этот человек никогда не лжет».

Ибн аль-Атир

В первые годы христианской эры царь Эдессы Абгар V заболел проказой. Услышав о чудесах, творившихся в Палестине, он написал письмо Иисусу Христу, прося его прибыть в Эдессу и вылечить его. Иисус отказался, но пообещал прислать одного из своих учеников, чтобы он вылечил царя и проповедовал Евангелие среди его подданных. К этому ответу, согласно некоторым авторитетным источникам, он приложил собственное изображение, чудесным образом отпечатавшееся на холсте. Позже, исполнив свое обещание, он через святого Фому отправил в Эдессу Фаддея, одного из Семидесяти, который, ко всеобщему удовольствию, исполнил обе возложенные на него задачи.

Такова легенда, рассказанная Евсевием и другими авторами; и, как доказательство ее правдивости, пергамент с письмом Спасителя, написанным им собственноручно на сирийском языке, долго был выставлен для всеобщего обозрения в соборе Эдессы[45]. Теперь мы знаем, что в действительности христианство достигло города не раньше конца II в.; но в середине XII столетия у Эдессы имелись другие, более убедительные основания, чтобы претендовать на статус священного места. В ней располагалось самое первое из известных нам церковных зданий; именно в Эдессе был сделан первый перевод на иностранный язык – опять же сирийский – греческого Нового Завета; а один из ее более поздних царей, Абгар IX, как говорит предание, первый из царствующих монархов принял крещение.

В более близкое время также графство Эдесское стало первым государством крестоносцев, основанным в Леванте. Это произошло в 1098 г., после того как Балдуин Бульонский покинул основную армию крестоносцев и двинулся маршем на восток, чтобы основать собственное княжество на берегах Евфрата. Он оставался в Эдессе недолго; двумя годами позже он наследовал своему брату как король Иерусалима – и в этот недолгий и беспокойный период в конце своей жизни стал отчимом Рожера Сицилийского[46]. Но Эдесса оставалась полунезависимым государством – под формальным сюзеренитетом Иерусалима – до тех пор, пока после двадцатипятидневной осады она не пала в канун Рождества 1144 г. перед арабской армией под командованием Имад ад-Дина Занги, атабека Мосула.

Весть о захвате Эдессы ужаснула христианскую Европу. Народам, видевшим в успехе Первого крестового похода явный знак Божественного благоволения, пришлось усомниться в этих утешительных суждениях. Прошло менее чем полстолетия, и крест вновь уступил место полумесяцу. Как это произошло? Не есть ли это проявление гнева Божия? Путешественники, возвращавшиеся с Востока, иногда рассказывали о повальном разложении франков за морем. Не могло ли быть так, что они более не считались достойными охранять святые места от неверных под знаменем своего Искупителя?