Расцвет Рагнарёка

Анфиса поняла, что это конец. Не будет больше ни возможности отматывать время, спасая себя, ни погружаться в чужие сны. Вся её нынешняя жизнь резко изменится, если не сказать потеряет всякий смысл. Она не видела себя бойцом с катарами в реальной жизни, не особо мечтала быть некромантом на побегушках, хоть и делала всё что могла по упокоению кладбищ, когда нуждались в её услугах.

Часы были собраны, они сверкали металлическим каркасом, переливались радужным блеском хрустальной колбы, а золотой песок внутри колыхался и пересыпался с каждым их движением, пока они парили в воздухе рядом с девичьим запястьем. Анфиса не понимала даже, выглядит ли она сейчас как всегда или покинувшие её тело часы вернули ей должный облик – девушки чуть за двадцать, а совсем не двенадцатилетней девчонки, застрявшей в неизменчивом юном теле.

Но тут костлявая рука Самаэля потянулась совсем не к часам, а к её горлу. Вот теперь стало уже по-настоящему страшно. Подобного ужаса, будучи парализованной, она не испытывала даже в детстве, когда её в плен схватила банда упырей, пытая и мучая на глазах у отца. Наверное, только часы и не дали ей тогда умереть окончательно, а теперь они были вне её тела…

Теперь смерть, аспектом которой и был тёмный ангел, могла быть истинной, единственной и вечной. Раз и навсегда. Её кладбищенское дуновение так и ощущалось в лицо каким-то тихим, но отнюдь не умиротворяющим порывом. Вечность близилась. Холодная обречённость заставляла остолбенеть и застыть после волны пробежавшей дрожи. Ангел тьмы приближался уродливой опасной фигурой, как тщетность бытия, как неизбежность гибели.

А умирать ей совсем не хотелось. Вспомнилось детство, приключения, общение с самим императором, самые разные случаи. Вся жизнь калейдоскопом воспоминаний пронеслась перед глазами, а по щекам прокатились блестящие в лучах портала слезинки.

И тут она ощутила нечто холодное, практически злобное, сконцентрированное и пульсирующее возле горла. Но не пальцы Самаэля. Это было лезвие чёрного клинка Бальтазара, которое не касалось её, но которое сжал своими пальцами ангел смерти.

Некромант почему-то не позволил ему коснуться девчонки. Рукоять и лезвия засверкали сиреневыми символами, словно свет бил откуда-то изнутри, прорываясь наружу. Поверхность покрылась трещинами, но осыпался лишь тончайший верхний слой, отчего клинок стал лишь более блестящим.

– Я просил вынуть только часы, – строго произнёс Бальтазар.

– Её надо убить, – проскрежетал Самаэль. – Она – полубог. Запретное дитя, запретная связь, недопустимое существо. Каждый бог, – шипел ангел, шевеля тонкими губами на лице, больше похожим снизу на обтянутый кожей череп, – хранитель лишь своей ведомой области мироздания, того, чьим аспектом является. Он не может носить чужие артефакты, быть их вместилищем, сочетать элементы. Бог есть закон. А полубог – его нарушение. Полубог может всё. Он не скован законами мироздания, он не обязан вписываться в принципы циркуляции. Он – дефект, недопустимая болезнь, ошибка природы. То, чего никогда не должно случаться. Она – дочь Немезиды. Но в ней не её артефакт… – сжал он ещё крепче лезвие меча Бальтазара.

Анфиса стремилась что-нибудь возразить, воскликнуть, что это немыслимо. Что отец никогда бы не стал иметь дела с какой-нибудь языческой богиней. Что она, с её способностями до «соединения» с часами, уж точно не тянула на полубога, умея всего-ничего. Но губы не слушались, сердце готово было взорваться, неморгающие и парализованные, как и всё её тело, глаза могли лишь ронять слезы. Страх в груди переплетался с волнами… с целым вихрем возмущения от услышанного, словно её оклеветали, приняли за другую, да ещё унизили и оскорбили.

– Видимо, придётся часам побыть в ней ещё немного. Пока я не раздобуду кнут или плеть… что там у этой дамочки, – сильнее отвёл клинком руку Самаэля прочь от горла девочки некромант, и сверкающие часы, распадаясь на яркие частицы, снова впитались Анфисе в запястье.

– Уводишь ту, чьё существование противоречит всем принципам мира? – произнёс Самаэль, отчего даже глаза на перьях как-то слегка вздрогнули кверху, будто бы от удивления.

– Как же я без неё-то добуду артефакт Немезиды? Уж лучше принесу сразу несколько, – пояснил некромант. – Жизнь человека коротка, надо все возможности использовать по максимуму. Тебе не понять.

– Мне легко понять тебя. Того, кто хочет вернуть похищенную невесту. Ты пойдёшь на любые риски, на любые жертвы, я видел таких множество, множество раз… – ухмыльнулся Самаэль. – Но мне никогда не понять таких, как она. – Вмиг исчезла с его слепого лица та самая улыбка. – Такие ошибки природы надо смывать кровью.

– И вам её будет достаточно, – отступил на шаг вместе с девочкой Бальтазар. – Уж поверьте.