Растущая луна: зверь во мне

"У меня было подозрение, что Охотнику зачем-то нужны наши внебрачные дети. Поэтому и поддерживается легенда, что у эйманов дети рождаются только в благословленном браке. Я начал поиски, объехал множество городов и был разочарован и напуган. Некоторые из детей эйманов умирали, некоторых забирали монахи, считая их одержимыми. Одного я застал дома, с матерью, но в возрасте семи лет он был абсолютно невменяем и вел себя, скорее как животное, нежели как человек. Монахи не забрали его потому, что мать была любовницей местного графа, и он защищал эту женщину. Сначала я предположил, что Охотник все-таки делает что-то, чтобы наши дети рождались здоровыми. Ведь среди семей эйманов ни разу не рождались дети с такими нарушениями. Но потом пришел к выводу, что беда тут, скорее, в том, что дети росли без отцов. Рядом с теми мальчиками, которые родились в браке, отец находится рядом с рождения. Наши отцы помогали нам осознавать себя и контролировать эйма. Я точно также поступал со своими сыновьями. Воспитание эйманов до четырнадцати лет носит сдерживающий фактор. Мы не позволяем детям "заигрывать" с эймом. Мы делаем все, чтобы в теле человека был человек, а не животное. Но когда мы покидаем любовниц, думая, что они предали нас, женщина не знает, как обращаться с ребенком, и животное берет власть над ним. Я уверен, что с детьми Ханны все будет в порядке, потому что я буду рядом".

— Ты ошибся, — Елиад покачал головой. — А твои эксперименты ударили прежде всего по ней.

Чуть дальше он нашел записи, касающиеся первого сына Шишлы.

"Я ничего не могу сделать. Кажется, когда Охотник благословляет брак, все же действует какая-то магия. Мой сын меня не слышит, как я ни стараюсь. Он все больше напоминает животное. Но не кого-то из моего дома. Его эйм не птица, и я не понимаю, почему такое произошло. Он иногда начинает лаять и скулить, иногда мяукает, иногда мычит или издает рык, от которого вздрагивают даже соседи. Ханна напугана, я не знаю, чем ее утешить. Удивляюсь, что она любит его. Соседи нас боятся и ненавидят. Они наверняка нашлют на нас монахов".

Корсак посидел немного с закрытыми глазами. Он ничего не мог с собой поделать — представлял, что происходило или происходит с его сыном в Биргере. Ему должно быть около трех лет сейчас. Зачем Виена так его любила? Лучше бы она избавилась от ребенка до рождения, чем такая судьба.

На следующей странице он убедился, что и Шишла думал так же.

"Я отдал сына монахам. Ханна плакала и кидалась на пришедших, но я увел ее в другую комнату и не отпускал, пока монахи не ушли. Я знаю, что с ним не будут обращаться хорошо. Они будут изгонять из него бесов, пока он не умрет. Он проживет, может быть, месяц. Ему будет очень больно, я знаю. Но лучше так, чем жить в одном доме с агрессивным животным, которое однажды может убить тебя во сне. С каждым днем ему хуже. Ханна не простит меня, но я делаю это для ее блага. Я не могу убить его. Так пусть это сделают другие".

— Интересно, оценила ли она твою заботу.

Читать о том, как он позволил, чтобы Ханна родила еще одного сына, Елиад не смог и перелистнул еще несколько страниц.

"Я задался целью выяснить, откуда берется Охотник. То, как стал Охотником Халвард, — это единственный случай за всю историю эйманов. Никто и никогда не слышал ни о чем подобном. Я перечитал сведения, которые собирал, когда еще жил с Жансурет (странно, что я не могу называть ее Жана, как раньше, как будто потерял на это право). Старики рассказывали мне, что незадолго до смерти предыдущий Охотник ездил в Энгарн и вернулся оттуда с Фареем. Молодой мужчина дичился нас, но Охотника слушался беспрекословно. Он какое-то время жил в его доме, несколько раз они заходили в Ритуальный круг. Однажды Фарей появился с амулетом на груди, и мы подчинились ему. Он сообщил, что прежний Охотник умер. Если бы была возможность еще расспросить тех, кто знал молодого Фарея, может быть, я смог бы найти, откуда он пришел к нам, и узнать, почему Охотник выбрал именно его. Амулет совершенно точно имеет большую силу, поскольку едва Халвард надел его — получил силу Охотника. Но по всему видно, что уходящий Охотник должен передать молодому что-то большее. Поэтому нам так тяжело пришлось с Барсом, он обучался сам, методом проб и ошибок. Но если эйманам нельзя вернуть Лесничего, то хотелось бы освободиться и от этого проклятия. Освободиться от Охотника".

…Необычный шум привлек внимание Корсака. За окном что-то происходило, если бы он раньше не вынул раму, вряд ли бы услышал это. Быстро спрятав лампу под стол, чтобы ее свет не заметили во дворе, он выглянул в окно. Увиденное Корсаку очень не понравилось. Окно выходило на левую сторону дома. Прямо под ним к стене дома прилепился сарай. Чуть правее росло дерево, под которым поставили грубо сколоченный стол и скамью: наверно, когда-то тут летом обедали слуги. Ближе к забору, под деревьями, он заметил тени нескольких человек.