Растут ли волосы у покойника?

Незадолго до конца XX века специалист по английскому языку и литературе Дитрих Шванитц искренне писал о том, что он понимает под «образованием» и в одноименной книге с большой стилистической ловкостью пытался представить свои знания как норму. То, о чем он пишет, нередко кажется умным и смешным, но в процессе работы над текстом автор, видимо, заметил, что в его знаниях есть как минимум один явный пробел, и он действительно знает не «все, что необходимо знать», как хвастливо заявляет подзаголовок книги. В своей беде Шванитц прибег к помощи трюка, известного в среде политиков, определяющих слово «вперед» как «направление», которое они со своей партией только что наметили. Шванитц так объясняет содержание образования:

Естественнонаучные знания преподают в школе; они хотя и позволяют что-то понять о природе, но не дают никакого представления о культуре… [Однако] каким бы прискорбным это ни могло показаться, хотя и естественнонаучные знания скрывать нельзя, но к образованию они никакого отношения не имеют.

Радость исследования

Непосвященным, не входящим в научное сообщество (scientific community), трудно себе представить, что достижение или воспроизведения естественнонаучных результатов может доставлять настоящее наслаждение. Достаточно заглянуть в биографии исследователей, чтобы понять, о чем идет речь. Например, Макс Дельбрюк, пионер молекулярной биологии, награжденный в 1969 году Нобелевской премией в области медицины, недвусмысленно подчеркивал «радость мышления», которую он испытывал, пытаясь решить загадки природы. Виктор Вайскопф, один из самых продуктивных физиков XX века, в течение длительного времени возглавлявший CERN, отметил в автобиографии «Моя жизнь», что для него огромным удовольствием было знать «Моцарта и квантовую механику», причем акцент был сделан на последней. А Эйнштейн часто давал понять, что у него есть привилегия предаваться чистому размышлению о научных взаимосвязях и испытывать при этом истинное счастье, так как он точно чувствовал, что может выведать у природы некоторые ее тайны.

Более чем неправильное понимание

К сожалению, в традициях некоторых гуманитариев отказывать естественным наукам в духовных качествах, которыми они на самом деле обладают и которые следовало бы значительно больше пропагандировать, дабы лучше понять эту, к сожалению, все еще таинственную силу, определяющую жизнь людей в значительно большей степени, чем это представляется многим хорошо информированным наблюдателям. Кроме того, мы отказываемся принимать к сведению слова, сказанные теми или иными гуманитариями. Так, к примеру, писатель Вольфганг Кёппен в 1974 году в интервью, когда его спросили об творческих импульсах, признался:

Вы спросили о литературных прототипах и их влиянии на меня – так вот, на мое развитие оказали влияние успехи физики, особенно современной физики… Я совершенно четко воспринимаю научную картину мира, которая во многом соответствует моим представлениям.

И еще до Кёппена Райнер Мария Рильке отразил в своем творчестве то, что новая физика узнала об атомах и о Вселенной. Вопрос о том, насколько удалось это сделать, остается по сей день без удовлетворительного ответа. Во время вышеупомянутого интервью Кёппен подчеркнул, что непосвященным чрезвычайно трудно понять все детали этой новой науки. Чаще всего гуманитарии ощущали себя стоящими в стороне. А в качестве мести они переключались на подлежащий уплате долг исследователей обществу, который ввели в игру политики, дабы скрыть полную неосведомленность и перевести разговор на другую тему (при этом не упоминая или не признавая собственные обязательства).

Об асимметрии