Растворюсь в тебе

— Я в командировке осматривал на заводе материал, надо проверить лично, всё ли верно, — голос с заднего сидения, а я вздрогнула. — Куколка, тебе плохо?

«Куколка». У меня чуть истерика не случилась. Я как в прошлое вернулась. Опять эти переживания, что я не та, что мне нельзя быть рядом с ним. Только всё изменилось, и мы словно местами поменялись.

Дима покосился на меня, хмуря брови.

— Мы быстро, — пообещал Давид.

Приехали на место. Такое место, что я не сразу вышла из машины. Не было дороги, какие-то склады один на другом, куча грузовых машин и строительные материалы до небес выстроены. А я на шпильке и в узкой юбке.

Давид раздал нам с Димой какие-то бумаги.

— Я с Инной Вадимовной, — пробасил Дима.

— Ей плохо, так быстрее будет.

— Я же сказала, что ничего не понимаю в этом, — обречённо посмотрела по сторонам.

— Пройдёшь, проверишь номера на плитке, — командовал.

— Я с Инной Вадимовной, — повторил мой охранник, и я облегчённо вздохнула.

Мы разделились, и пошли на склады. Стараясь вникнуть в суть дела, я держалась Димы, который у нас оказался ещё и хорошим экспертом в проверке строительных материалов. У папы в клане работают все. Очень быстро сообразив, что к чему, я вошла в большой ангар и полезла изучать номера на коробках и сравнивая их с накладной. Увлеклась. Привыкла работать внимательно. Поэтому ушла вглубь ангара.

Давид появился из тени, и я замерла, глядя на него, а потом быстро посмотрела по сторонам, в поисках Димы. Но я от него заплутала в складских дебрях.

Напряглась, потому что не знала, что от него ожидать.

— Я тебе кое-что задолжал, — прошипел Дэв, приближаясь ко мне, мягко, как хищник перед броском.

— Не подходи, закричу, — предупредила я, выставляя вперёд накладную.

— Мне в рот кричи, куколка. — Он резко достиг меня и припёр к высокому контейнеру. Вцепился мне в рот поцелуем.

Я сжала зубы, стараясь не сдаваться без боя. Ударила его, но как-то слабо, потому что силы вдруг закончились. Тяжело дыша, Давид смотрел мне в глаза, и взгляд его был болезненным, тёмным и очень горячим.

Он облизнул средний палец своей правой руки и опустил его вниз, мне под юбочку.

— Как я по тебе исстрадался, Ин, — тихо простонал он. — Меня подставили перед тобой. Но я всё верну, обещаю. Или сначала начнём, моя девочка.

Я выпучила глаза, когда его рука отодвинула в сторону мои трусики и палец начал проникать между складочек. Ноги зажимала, но Давид навалился на меня, не дав шанса на сопротивление.

Поцеловал и одновременно ввёл в меня палец. Он вошёл куда-то по верхней стенке, доставляя невероятное удовольствие. В совокупности с его запахом, его активным, настырным языком это вылилось в моё исступление. Я кончила почти сразу, как палец стал резко вбиваться в моё лоно. Кричала от удовольствия ему в рот.

Чёртово тело, оно тянулось ему навстречу, оно хотело только его. И это больно, это унизительно. Моя гордость воспротивилась такому напору, я оттолкнула Давида, поправив юбку.

— Долг вернул, больше не подходи, — рыкнула я.

Он стал пятиться назад с лёгкой улыбкой на губах. Таял в темноте каких-то коробок. Плотоядно ухмыльнулся, животной ухмылкой и облизнул свой палец, который минуту назад был во мне.

— Вкусная куколка, — похотливо повёл бровью.

— Не отравись, — ехидно хмыкнула я. Цокая каблуками по бетонному полу, я делала из себя невозмутимую особу, шагала к Диме.

Я всё поняла, Давид меня просто домогается, чтобы я сама к нему на шею повесилась.

Всё. Увольняюсь.

8

Проектор на большом экране показывал мне документальный фильм о море. Невероятное разнообразие рыб, коралловые рифы. Я смотрела и понимала, как безумно устала от этой жизни.

Сидела в белом хлопковом свитере в чулках по колено. С ногами залезла на молочный диван, обставившись подушками. Я мёрзла. Заболела и отказывалась от еды. На стеклянном столике остыло жаркое, и даже моё любимое кофе с корицей не манило.

В панорамные окна лился приглушённый свет фонариков, около небольшого бассейна. В камине рядом с диваном трещали поленья, сгорая в большом костре. Папа с новым хипперским причесоном курил трубку и разговаривал по телефону.

Мы решили воскресенье провести вместе, как настоящая неполноценная семья. Тем более было о чём поговорить. Но папа в основном разговаривал по телефону, а я смотрела на экран, где белый песок, синее море и смелые сёрферы.

Отец сел рядом, беседуя с Захаром, взял ложку с едой и попытался меня покормить. Я отчаянно мотала головой, а потом уткнулась лицом ему подмышку, наотрез отказываясь от еды.

— Вот этого нам только не хватало, — он отложил все свои дела и сгрёб меня с подушками к себе в объятия. Было в этом что-то потерянное, недостающее. Тепло, которого мне не хватало. — Что у нас произошло?

Я удивлённо провела пальцем под глазами. Это были слёзы. Опять меня Давид довёл. Когда же это закончится?

— Пап ты же всё знаешь, что было у меня с Давидом. И как мне относиться к нему сейчас? Как мне на него смотреть, верить ли его словам? Посмотри на меня, это меня мучает.