Ратник

– Бог тебе судья, – примирительно ответил священник, а потом повернулся он к воеводе и добавил: – Ты спросил меня, и я ответил. От алчности добра не жди. Алчность не знает границ. Алчность пропитана ядом и отправляет все, с чем соприкасается, плодя лишь злобу и ненависть. Сие не по старине и не по вере. Но я, как лицо духовное, приму любое решение полка и поддержу его.

– Любое? – открыто уже улыбнулся воевода.

– Я – да. Но что скажет народ? Ведь купцы и ремесленники уже открыто судачат, называя старшин мироедами и лихоборами. Они говорят, что из-за их алчности татары ни раз и ни два сжигали посад, вводя людей в разорение. Даже бабы у колодцев болтают, будто бы из-за ненасытности старшин вся округа тульская лежит в разорении, – произнес священник и повернувшись к старшинам продолжил. – Как вы людям в глаза смотреть станете? Вам же во след плевать будут. Да, долги позволят вам остаться старшинами. Но ежели придется идти в бой. Разве должникам вы доверитесь? Разве будете без робости идти на смерть, не опасаясь удара в спину?

Наступила тишина.

Молчал отец Афанасий. Молчали и все остальные. И тяжелого сопения уже не наблюдалось. Они думали. Напряженно думали.

Наконец один из десятников огладил бороду, усмехнулся и произнес:

– Вот постреленок! Эко все повернул!

– Чародей, не иначе, – согласился с ним один из сотников.

– Ты мнишь, что Государь наш и Святая православная церковь станут иметь дело с чародеем поганым? – строго спросил священник.

– Прости отче, оговорился.

Ну а дальше все пошло-поехало. Разговор перешел в куда более конструктивное русло. Старшины стали прикидывать сколько смогут «снимать» урожая с татарских охотников за людьми. Если за ними целенаправленно ходить… на охоту. Прикидывать это в рублях. И так далее.

Воевода же, осторожно подмигнул отцу Афанасию. И тот ответил ему легким, едва заметным кивком. Они успели обсудить этот вопрос до общей встречи и найти решение, которое бы всех в целом устроило. А главное – устранило совершенно ненужное напряжение в полку. И, что немаловажно, усилило его…

Глава 6

1554 год, 29 июня, где-то южнее Тулы

Немного пошумев и устроив изящный демарш с голыми всадниками Андрей решил отвести отряд на отдых. Но туда, где его скорее всего искать не станут. Забравшись заметно южнее и восточнее. И облюбовал себе местечко в лесу, через который протекала небольшая речка. Тут тебе и водопой, и тишина, и покой, потому что татары в лес обычно не углублялись. А следы копыт на влажном лесном грунте они убрали, чтобы не смущать никого.

Место было примечательно еще и тем, что в округе хватало старых невысоких курганов. Явно каких-то древних погребений. Каковых хватало от Ладоги до Кавказа, ибо очень многие культуры индоевропейцев в старину их практиковали. Степняки мусульманами были в эти годы все еще лишь декоративно, держась в целом старого-доброго тенгрианства, с его культом предков. Что позволило Андрею прийти к выводу о нежелательности отдыха для них в этих местах. А ему и его людям – в самый раз. Подчиненные, к слову, тоже не сильно рвались здесь останавливаться. Но перечить своему безусловно удачливому командиру не стали.

Зачем им было отдыхать?

Так раненые есть. И вообще уставшие от непрерывного напряжения в походе. Ну и подумать, что делать дальше.

Андрей предполагал, что его выходка изрядно разворошило «осиное гнездо». Так что достаточно скоро новость о его ней разлетится по округе. И он мог держать пари – степняки скооперируются, чтобы его зажать и уничтожить. Признаться, он и сам не мог подумать, выезжая в этот поход, что у него получится так пошуметь. И теперь не до конца понимал, как этим джокером[18] распорядиться.

В таком формате они и провели несколько дней, пока в один прекрасный момент Зенон не прибежал со сдавленным криком:

– Татары!..

* * *

Камал ехал на своем жеребце и ловил с наслаждением редкие порывы ветерка. Жара стояла несусветная. Но его настрой был более чем замечательным.

Два года он организовывал малые набеги. И два года «улова» почти не было. Во всяком случае его хватало только для того, чтобы компенсировать затраты на поход и как-то прожить до следующего. В этот же раз ему повезло. Теперь за ним шла вереница из захваченных в плен людей.

Сорок семь юниц лет десяти-двенадцати весьма приятной наружности. За каждую из них дадут в Кафе много. Так-то как пойдет, но он рассчитывал выручить точно по тысяче, может по полторы акче.[19]

С ними шло еще двадцать девять баб постарше. Но тоже не старух. С виду статных и приятных. За них давали поменьше, но тоже прилично.

Девяносто два мужика шли связанные в три колонны. Эти стоили мало, но и торга долгого не требовали. На галеры гребцы всегда требовались. Да и в рудниках кто-то должен был работать.