Ратник

— Испроси у мужа моего право посетить Тулу, да посмотреть, что там творится. Он не откажет. Последнее время Тула стала слишком много новостей приносить. И не всегда приятных. Иной раз едва ли не больше, чем стольный град наш.

— Слышал я, что муж твой желает отправить меня с войском усмирять земли вокруг Казани.

— Успеется.

— Что значит успеется? — насупился Даниил Романович.

— Ты и сам знаешь, чем все едва не закончилось по прошлому году.

— Знаю. И что с того?

— Андрея ныне толпа именует не иначе, как князь Всеслав, называя древним богатырем и защитником земли русской. Так это или нет — уже не важно. Толпе пришлась по вкусу эта сказка. И она от нее так просто не откажется. А потому, в случае беды какой, слово Андрея вес будет иметь. Особенно промеж поместных дворян. О его делах и на Москве уже слышали и одобряют. Простые дворяне одобряют почитай поголовно, а старшины — частью. Деньги деньгами, и вопросы у них есть, но его рвение не пускать татар за Оку к их поместьям разделяют всецело. Вот я и хочу понять — за нас он стоит, али против. Сгубить его можно, но беды, которые на нас после этого обрушатся, вельми печальны. Так что, нужно думать, как без этого обойтись.

— Все настолько печально, что ты думаешь о признании его официальном?

— Я думаю, что супруга моего устроит то положение, что есть сейчас. Закрыть глаза на молву проще и легче, чем пытаться спорить с толпой.

— Ну ты смотри. Мню, такие игры могут закончится очень плохо. Он закроет глаза, а другие нет. Так и до признания церковью может дойти. Да и с чего ты взяла, что ему есть дело до Государя, тебя и нас? Поместные дворяне, насколько я ведаю, живут своей довольно скудной жизнью и заботы у них совсем иные. Малые. Местные.

— Он подарил мужу грамотку, написанную его рукой, в которой описал как бороться с ядами. Не всеми. Но про мышьяк и ртуть много неведомого поведал. Я проверила. Все так и есть. Мы условились с мужем о том не болтать. Но ты мой брат и ты не меньше меня заинтересован в том, чтобы я оставалась живой и при муже здравствующем. Так что, прошу — никому о той грамотке ни говорить. Однако тебе, чтобы ты понимал, я сказала. Сам видишь — все не так просто, как тебе кажется.

— Занятно… — задумчиво произнес Даниил Романович.

— Простой помещик таких вещей не ведает. Поэтому отнесись к этому делу со всей серьезностью…

Глава 5

1554 год, 20 июня, где-то южнее Тулы

После обеда второго дня, наконец, отряд Андрея зажал отходящий эрзац-обоз татар и прикрывающую его группу конных пастухов под руководством одного воина. Дальше густой лес с явно заболоченной почвой смыкался с еще более заболоченной низиной. Ни пройти, ни проехать.

Андрей выехал вперед в сопровождении Кондрата и Модеста.

Воин, который был главный в этом отряде, поступил также.

— Празднуешь победу урус? — На неплохом русском спросил супостат, демонстрируя заметный акцент, который, впрочем, не мешал его понимать.

— Просто удачную охоту.

— Охоту?

— Я тут охочусь.

— Ты охотишься на людей? — удивленно переспросил ногаец.

— Почему нет? Люди — самое опасное и совершенное творение Всевышнего. Настоящий охотник не разменивается на зайцев.

Пауза.

Слишком затянувшаяся пауза, в ходе которой Андрей прикладывал все усилия, чтобы смотреть на своего визави так, как смотрит мясник на корову. Прикидывая то, как станет ее разделывать.

— Что ты хочешь от нас? — наконец спросил один из спутников воина с намного более ярким акцентом.

— Мне нужны ваша одежда, ваша еда, и ваше оружие. Все остальное можете оставить и уходить.

— Для воина это позор!

— Ты — воин. Они еще нет. Если для тебя это позор — давай сразимся. Мертвые сраму не имут, как говаривал князь Святослав.

— Какой еще Святослав?

— Да был один князь в стародавние времена. Очень славный ратными подвигами. Твоя левая рука ранена. Управлять конем должно не сможешь. Так что давай сойдемся на саблях и пешком.

— А что если я возьму верх над тобой?

— Вас отпустят. Если нет, то вы безропотно выполните мои условия. И больше никогда не придете на Русь. Хотите грабить? Ходите в Литву. Мне до нее дела нет.

Он немного поиграл желваками. И кивнул.

— Тогда в круг. И пусть Всевышний рассудит нас.

— Да будет так, — приложив правую руку к груди, ответил этот воин. И слез со своего коня, которого под уздцы подхватил один из его спутников, отведя в сторону.

Андрей поступил также. Только еще передав свое копье с прапором и щит Кондрату. На саблях, значит на саблях. Доспехи — дело личное. А вот брать в бой иное оружие, кроме условленного — позор.

Вышли в круг.

Этот неприятель, как и все вокруг, если и практиковался в сабельном бою, то в весьма специфичном. Конном. Когда требовалось наносить редкие, сильные удары на проходе в «собачей свалке» или как еще, но в том же духе. Фехтовать же по существу он не умел, во всяком случае, в современном смысле слова. Разве что в формате ударил-отскочил. Но какое это фехтование?