Ратник

Ярослав пока не вмешивался, ожидая развития ситуации. Он был и сам не прочь к этому воеводе сходить, вот только не в качестве разбойника. И не факт, что кто-то будет разбираться, какую роль он в этой группе исполнял. Поэтому, готов был к любому развитию событий и, главное, готов был действовать, а не ждать, чем всё закончится.

— А если мужики правду говорят? — спросил старший.

— Ага, с дубинами они мост чинили. Повесить бы их надобно, — молодой стрельнул глазами куда-то в бок, — вон на том суку.

— У нас верёвки нет подходящей, — вздохнув, пожал плечами старший.

— А вон у того есть, — молодой кивнул на Ярослава. — Слышь, как там тебя, Ярик, ты нам верёвку не одолжишь? — хохотнул воин, явно глумясь.

— А зачем верёвка-то, мужики? — будто не понимая ситуации, наивно спросил Зозуля. — Вам вытащить чего-то надо, так давайте поможем.

Но отвечать ему никто не спешил.

— Так одной хватит, — произнёс молодой. — По очереди, так сказать, подвесим.

— Эх, — покачал головой тот, что постарше. — Никак ты, Первак, не угомонишься. Всё тебе игрушки. Не будем мы с этим возиться. Вешать, сучья искать. А возни-то с этим…

Старший поморщился, явно не разделяя веселье молодого, однако и не сопротивлялся ходу его мыслей.

— Про верёвку я, конечно, пошутил, старшой, — хохотнул молодой негромко. — Давай просто их здесь порубим этих душегубов, а потом мужиков пришлём с телегой. Те их привезут к воеводе, а там и опознание проведут.

Что удивляло Ярослава — воины явно чувствовали себя хозяевами положения и даже не стеснялись говорить при мужиках о том, что с ними собираются сделать. По крайней мере, они явно не видели в земледельцах угрозы и, судя по всему, уже давно решили их судьбу. Ярослав их в чём-то понимал. Если нужно доставить главному в этих местах человеку разбойников, которые примерно понимали, что их ведут на смерть, от них можно ожидать чего угодно. Воинов двое, а разбойников, включая самого Ярослава, уже четверо. Так что, вести их живыми не было никакого смысла. Ну, если Соколов правильно понимал ход мыслей этих головорезов.

И ещё его никак не устраивало то, что они никак не выделяли Ярослава, явно приписав его к общей группе и решив разделаться с ним точно так же.

Оставалась надежда, что мужики просто шутят, нагоняя страху на крестьян, чтобы те не вздумали глупить. Может и так. Но Ярослава всегда предпочитал планировать действия, исходя из худших раскладов.

Соколов готовился начать действовать в любой момент, стоит кому-то из этих двух молодчиков дёрнуться. Игры-играми, но Ярослав не хотел рисковать, тем более от одного вида этих мужиков в доспехах и шрамами на мордах его коробило. И что-то ему подсказывало, что людей им убивать за свою жизнь приходилось. Причём особых мук совести они при этом не ощущали.

Нет, определенно, это уже не спектакль.

Юлить как Зозуля и оправдываться он не собирался. Изображать из себя жертву тоже не желал. И бежать ему не хотелось. Поговаривают, что бег — лучшее единоборство для самообороны, но тут был не тот вариант. Ярослав не питал надежд, что в случае чего за ним не будет погони, как минимум, он свидетель. А по лесу, он городской житель, вряд ли далеко убежит от опытных бойцов, которые живут в таких условиях.

Раздался протяжный, негромкий скрежет. Это молодой потащил из ножен меч — медленно, медленно. Вторак и Зозуля, как загипнотизированные, округлившимися глазами наблюдали за движением воина, в их глазах читалось неверие, будто это происходило не с ними и не наяву. По крайней мере, они явно на это очень надеялись.

А Ярослав уже примерно рассчитывал, как будет действовать дальше. Однако ситуация вдруг понеслась вскачь и парень даже не успел отреагировать.

Молодой выхватил меч рывком и прыгнул к Втораку, который был ближе всех. А дальше воин рубанул мечом, намереваясь ударить по шее застигнутого врасплох мужика. Вторак успел вскинуть руки и клинок не достиг изначальной цели, а засел глубоко в плече земледельца.

Раненный, зачем-то ухватился здоровой рукой за клинок и завопил во всё горло:

— Убили! Меня убили!

Меч глубоко вошёл в плоть и похоже повредил кость. Вторак так вцепился в оружие, что воин не смог его вырвать. По крайней мере, молодой предпринял одну безрезультатную попытку. Хотел было упереться ногой во Вторака, но не успел.

Неждан, взвыв, словно зверь, бросился к молодому, с дубиной на перевес.

— Убью! Ты моего друга убил! Да я тебя…

А Ярослав, в свою очередь, не теряя времени, бросился на старшего, который, видимо, сам не ожидал такого развития событий. По крайней мере, он команды атаковать не отдавал, и сам не был готов обнажить меч.

Ярослав, особо не церемонясь, прописал воину сначала с левой в скулу, потом резко рубанул правой. Тот попытался закрыться, а левой рукой вытащить меч, но боксер не собирался рисковать и давать противнику шанс тоже не собирался.