Ратник княгини Ольги

Ее стащили за подол, она пропала из виду, как щепка в бурлящей воде. Другого защитника добра сбили с ног вывернутым из земли камнем. Особенно старались устроить беспорядки охотники до чужого добра и любители безнаказанно потискать чужих жен и девок. Дай им волю, они бы всех заразили своим бесшабашным азартом. Но на помосте уже появился Свенхильд. Он вскинул правую руку и провозгласил:

– Народ! Слушай сюда! Начинаем вече наше славное.

На красное место он вышел, как и положено, в красном же плаще, расшитом жемчугами и золотыми нитями заморскими. Шапку соболью с парчовым верхом не снял, зато все мужики разом оголили головы, следуя стародавнему обычаю: гляди, воевода, не скрываем от тебя ни дум своих, ни глаз.

– Грамоту принимать будем, – объявил Свенхильд. – Дело важное, кияне. На ваш суд выносится. Как порешите, так и сделаем.

Он намеренно кричал во всю силу, чтобы поскорее сорвать связки, потому что давно знал, что хриплый голос доходит до народа лучше, будь то хоть воины, хоть мирные люди. Вторая хитрость заключалась в том, что Свенхильд приказал дружинникам как бы ненароком придерживать шествие других воевод и самой княгини, дабы очутиться на помосте первым. Это придавало ему старшинство в глазах собравшихся. Кто раньше начал и кричит громче, тот и главный.

Мстислав, Бердан и Ярополк, раскусившие замысел соратника, пустили в ход плети, торопясь тоже возвыситься над толпой. Дружинники неохотно давали дорогу, расступаясь сами и раздвигая людей пиками, взятыми поперек. Гридни Ольги прорывались с другой стороны, увязая в людских заторах. Бояре и волхвы, сопровождавшие княгиню, сердились и лаялись меж собою.

Тем временем Свенхильд, пользуясь своим преимуществом, продолжал хрипло выкрикивать короткие, рубленые фразы, подчиняя толпу себе. Он велел унять буянов и навести порядок, чтобы никто и ничто не мешал киянам выразить свою волю. Он призывал всех проявить мудрость и дальновидность. А под конец короткой речи, когда на помост вышла Ольга, он указал на нее обеими руками и закричал:

– Славьте вдову нашего славного князя Игоря! Славьте мать нашего князя нового Святослава! Ольга сама пожаловала к вам, чтобы узнать, признаете ли вы власть ее сына.

Толпа разразилась приветственными возгласами, слившимися в единый громогласный рев. Облако выдохнутого пара поднялось над площадью. Кияне били в озябшие ладони, топали ногами, выражали одобрение посвистом и голосами.

– Торопишься, воевода, – процедила Ольга, занимая место рядом со Свенхильдом и заступая вперед.

– Княгиня слово имеет! – крикнул он, усмехаясь в отсыревшую рыжую бороду.

– Говори, княгиня! – понеслось отовсюду. – Говори, Ольга!

Ее голос не сразу набрал нужную звонкость, поэтому мало кто услышал вступление про беду, постигшую Игоря и его дружину, про грядущее отмщение и необходимость сплотиться. Разобрали речь разве что волхвы, бояре да посадники, сгрудившиеся за спиной Ольги, но сейчас от них мало что зависело. К тому же, не имея опыта Свенхильда, она допустила ошибку, путаясь в собственном многословии. Толпе хотелось слышать фразы короткие и ясные, чтобы отзываться на них криками одобрения и ликования.

Люди поверили, что Ольга выдвигает малолетнего княжича на правление, и готовы были поддержать ее. Ее слова влетали в тысячи ушей и вылетали оттуда, почти не затрагивая сознания. Она понимала это и готова была расплакаться от бессилия.

Дождавшись, пока Ольгин голос задрожит и сорвется, Свенхильд опять выступил вперед и взмахнул алым плащом, завладевая всеобщим вниманием.

– Люди знатные и простые! – яростно захрипел он. – Купцы и мастеровые, мужи и жены, старцы и юноши! К вам обращаемся мы! К тебе, великий Киев! К тебе, сердце земли русской! Твоего слова ждем.

Воздетый кулак Свенхильда опустился и прижался к груди, а сам он склонился в таком низком поклоне, что вынужден был свободной рукой придержать золоченую шапку, чтобы не свалилась с головы.

Толпа рявкнула в единодушном порыве, готовая одобрить все, о чем ее попросят, благодарная за выказываемую ей честь. Оставалось только назвать имя Святослава и получить добро на его княжение, и Свенхильд был готов сделать это, но тут вперед полезли остальные, поскольку им тоже хотелось покрасоваться перед народом. Сцепились два боярина, выясняя, за кем первенство. Заорали, перебивая друг друга, воеводы. Что-то неразборчивое и жалкое прокричала Ольга.

Видя такой разброд среди знати, простой народ и сам разошелся, уже не обращая внимания на происходящее на помосте. Вопросы государственной важности отошли на задний план, отступив перед свежими обидами и просто желанием обсудить что-нибудь свое, близкое, насущное и простое. Казалось, все заговорили разом, галдя и перебивая друг друга.