Ратник (СИ)

— Может быть нам тоже что-то пожертвовать?

— Не думаю, что это поможет. Сильвестр провоцирует нас на покаяние. Чтобы отреклись от учения Иосифа Волоцкого.

— Так может пойти с ним на переговоры? — спросил архиепископ Новгородский. — А слухи про Всеслава просто продолжить игнорировать.

— Если бы так можно было поступить… Все зашло слишком далеко.

— А что Андрей?

— Он словно с цепи сорвался. Отец Афанасий по утру прислал гонца с грамоткой. Андрей снова учудил. И, несмотря на то, что всякие слухи отрицает на словах, всеми своими поступками их подтверждает. Раз за разом. Хорошо еще в Москве пока не известно про освобождение крупного полона. Но это вопрос дня, может двух. Вполне возможно, что уже сейчас это стало известно. Что только подогреет страсти в толпе.

— Зачем он это все делает?

— Я не знаю, — покачал головой митрополит. — Я не могу его понять. Он… мыслит как-то совсем иначе. Его словно слепили из другого теста. Отец Афанасий подозревает Андрея в двоеверии. Из него прямо прет поганое язычество. При этом на словах он ревнивый христианин. И даже хризму на щитах начертал.

— Хризму? — переспросили хором удивленные представители Афона.

— И даже знает где, кто, когда и в каких условиях ее нанес на щит впервые. Иными словами — он чудит дай Боже. И каждый его шаг только работает на пользу этих нестяжателей…

— Нужно срочно что-то делать.

— Вот я и говорю — нужно. Только что? — задал риторический вопрос митрополит.

[1] Станислав Гозий (1504–1579) — польский теолог, деятель католической церкви, секретарь короля (с 1538 года), епископ (с 1549), кардинал (с 1561), выполнял в 1549–1550 и 1569 года дипломатические поручения короля Польши. Яркий деятельно контрреформации. Поддерживал тесные контакты с иезуитами.

[2] Что стало известно в Европе на волне книги Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии» (Rerum Moscoviticarum Commentarii), которую издали впервые в 1549 году. И она сразу приобрела популярность, пережив за несколько последующих лет массу переводов и переизданий.

[3] В 1527–1528 годах Игнатия арестовывали по обвинению Ереси сначала в Алькале, а потом в Саламанке. В первый раз от отсидел 42 дня и получил запрет проповедования, второй раз 22 дня. В обоих случаях ереси не нашли, но давление со стороны ордена доминиканцев он испытал нешуточное, совмещенное с настойчивым предложением пойти куда подальше. Причем молча и быстро.

[4] Псы господни (Domini canes) — неофициальное название ордена доминиканцев.

Часть 3. Глава 6

Глава 6

1554 год, 31 июля, где-то южнее Тулы

Андрей нервно дернул подбородком и огляделся. Ситуация складывалась очень нехорошая. Кочевники, пользуясь решительным численным сумели обложить отряд молодого вотчинника.

Перед ним лежало большое поле в несколько километров длинной и пару сотен метров шириной. Прекрасная площадка для большой битвы конных масс. Однако парень не планировал ее здесь проводить.

С поля имелось порядка дюжины выходов через негустые и не очень широкие перелески, просматривающихся практически насквозь. В принципе — неплохо. Куда хочешь — туда и уходи. Но было одно «но» — в каждый из этих проходов стремился отряд степных воинов.

Беготня продолжались который день.

Группировка татар при этом потихоньку увеличивалась. Ловцы, то есть, пастухи, к Андрею даже не пытались приближаться, «сматывая удочки» при одном его виде. Наслушались и насмотрелись. Да и было их тут немного. А вот воинов скопилось порядка двух сотен. И они сидели на хвосте у парня, пытаясь его зажать.

Та еще карусель получалась.

И вот — зажали.

Своевременно разделившись, они смогли обложить парня со всех сторон.

— Что делать будем? — хриплым голосом поинтересовался Аким.

— Прорываться, — таким же голосом ответил Андрей. Вода во фляжках закончилась, в том числе запасных. И возможностей ее пополнить им не давали. Из-за чего горло у них и пересохло.

— Ввяжемся в бой с одними — другие подтянутся.

— Поэтому ввязываться и не надо. Надо бить. Желательно сильно и быстро.

— Легко сказать… — фыркнул Аким.

— У нас выбора нет, — буркнул Андрей и громко крикнул так, чтобы все его люди услышали. — К бою!

После чего развернул коня и поехал навстречу преследователям. До тех было метров четыреста. И они мерно приближались шагом. Чуть меньше двух десятков всадников.

Выехав вперед Андрей поднял копье свое и опустил его поперек холки лошади. То есть, подал сигнал, призывая воинов построится в линию. И всадники стали занимать места слева и справа от него. Отдав своих заводных коней кошевым. Те же оставались в тылу, готовясь двигаться вслед за Андреем, в случае успеха.

Построились.

Медленно, шагом пошли вперед. Удерживая равнение, насколько это возможно для людей, не обученных конному строевому бою. Поэтому волей-неволей вперед вырвался Андрей, остальные же держались с небольшим отставанием. Из-за чего сформировались импровизированный клин. Точнее изломанная в центре линия.

— Рысь! — крикнул парень, пнув своего аргамака шпорами.

И остальные последовали за ним. Из-за чего эта изломанная линия стала еще более заостренной.