Ратные подвиги древней Руси

Исполняя его, датчане опустошили побережье Кольского полуострова. Одной из неприятельских яхт удалось обнаружить направлявшийся в Кольский острог царский караван, состоявший из 6 лодей, на которых везли хлебные и другие припасы. Не имея возможности сражаться с врагом на море, сопровождавшие караван стрельцы высадились на берег в устье реки Териберки, построили небольшой «острожек» (блокгауз) и приняли бой. Скоро положение русских ухудшилось — на помощь обнаружившей караван яхте пришли два других датских корабля. Блокгауз был разбит пушечными ядрами, а оборонявшиеся в нем стрельцы прекратили бой и отступили в горы. Противник не преследовал их, а ограничился захватом припасов и уничтожением трофейных лодей.

Из царской грамоты, направленной 5 августа 1623 г. в Соловецкий монастырь игумену Иринарху «с братьею» известно, что летом «пришли к Колскому острогу датского короля воинские люди на четырех кораблях и наших людей грабят и на корабли к себе емлют». Единственное, что сделали московские власти, это посоветовали соловчанам жить «с великим береженьем, чтоб немцы, пришед к Соловецкому монастырю, над монастырем и над Сумским острогом какова дурна не учинили». Лишь в самом крайнем случае они могли прийти на помощь местам, подвергшимся нападению: «будет мочно, и вы б, смотря по вестем, и Колскому острогу помогали, чтоб его от немецких людей уберечь и волостей бы поморских извоевать не дать; а о всем бы есте ссылались с двинскими воеводы». Процитированная грамота констатировала ситуацию, в которой жители русского Севера в военном отношении были полностью предоставлены самим себе. Двинские воеводы в данных обстоятельствах не координировали действия земских сил, ограничиваясь пересылкой в Москву поступающих к ним сообщений.

Спустя 10 лет ситуация в Поморье несколько изменилась. 14 июля 1635 г. приехавшие в Кольский острог лопари сообщили о приходе к Егорскому становищу иноземного корабля, с которого «на берег приезжали немцы». Местные жители предусмотрительно покинули становище, а по возвращении нашли свои жилища разоренными. Более точные сведения о неприятельском корабле и его команде доставили кольские стрельцы Ивашко Иевлев и Ивашко Ковдя «с товарыщи», отлучавшиеся на рыбный промысел на Кильдин остров. Находясь там, они увидели, что «по морскую де сторону Килдина острова шол корабль и с того де корабля в становище приезжали к ним на берег немецких людей десять человек». Вид этих мореплавателей насторожил стрельцов. Были они «худоваты и платье на них худо ж, не как у торговых людей». Каждый «немец» имел «по два пистолета, да по палашу». Еще больше встревожили Иевлева и его товарищей расспросы нежданных гостей о Кольском остроге, его артиллерии, количестве стрельцов, прибывших кораблях. Стрельцы многократно преувеличили число находившихся в Кольском остроге воинских людей, поведав «немцам» о 2 тыс. стрельцов и таком же количестве «посадцких и прихожих людей», о том, что «у Колского же острогу стоят два корабли торговых немецких людей. А на них людей и наряду много». Разочарованные известиями «немцы», через толмача пытались найти среди стрельцов лоцмана, способного проводить их до Архангельска, но никто из русских людей не вызвался идти на подозрительный корабль.

Позднее кольскому воеводе Дементию Кафтыреву стало ясно, что речь шла о «воровском» (пиратском) корабле. Подтвердил это стрелецкий голова Захарий Матюшкин, ездивший «на море в судах для проведыванья воровских кораблей». На побережье около Печенгского монастыря он встретил каргопольских торговых людей, старшим из которых был Мартынка Тонин, поведавший стрелецкому голове, что «немецкие» люди с корабля, стоявшего у Кильдин острова, разграбили двинскую и каргопольскую лодьи, «а он де, Мартынко с товарыщи, у тех немец ушли с лодьи в карбасе, а иных де людей на лодьях оне поимали и привезли х кораблю». В погоню за бежавшими каргопольцами «немцы» выслали на лодке («в шняку») 10 человек, которые «стреляли по ним из мушкетов».

В ответной государевой грамоте двинскому воеводе Григорию Андреевичу Плещееву и дьяку Тимофею Пеелину предписывалось, чтобы они «на море и в становища для вестей посылали сотника стрелецкого, а с ним стрелцов человек по сороку и по пятдесят». Помимо сторожевой службы этот отряд должен был бороться с теми «воровскими людьми», которые «от корабля ездят в шняках».

Сообщения о происходивших на Севере событиях необычайно встревожили русские власти, о чем свидетельствует молниеносная реакция на полученные вести. 30 августа 1635 г. о «воровском корабле» писал на Двину Дементий Кафтырев, после чего об этом было сообщено в Москву. Ответная грамота датирована 22 сентября 1635 г.