Ратные подвиги простаков

Потеряв нить логического мышления, Егор Петрович полагал, что пометки им будут сделаны на ржаном поле, по нечаянности вписал в бланк «требование на канцелярские принадлежности» — «отпустить два крюка и одну жнейку». Дальше его пытливый разум отказался работать окончательно, и он представлял в лице «жнейки» — Блоху, а не жнейку фирмы «Мак Кормик».

Блоха же, посетив с десяток лиц высшего служебного качества, отдыхала в кабинете Родиона Степановича, присевши на краешек обычного канцелярского стула. Родион Степанович оказался весьма внимателен, ибо считал себя человеком, умевшим найти общий язык и умеренный тон в разговоре с представителями народной гущи.

— Так! — процедил он многозначительно. — Вы, значит, прибыли с черноземных мест. Как же — знаем те места.

Блоха обрадовалась душевному слову, полагая, что заворг близок ей по территориальному соседству.

— Вы не с Верхних Ясырок? — осведомилась она. В это время затрещал телефон и Родион Степанович прокричал что-то в трубку.

— Препроводить гражданку в «Отдел логической методики», пускай изложит товарищу Бричкину точку зрения о деревенских настроениях для его личного учета, — сказал он дежурившему курьеру, сам же быстро исчез за дверью.

Блоха вначале не узнала Егора Петровича, но присмотревшись, всплеснула руками и ахнула.

— Окаянная сила! Он бороду сбрил, идол! Небось, с городской бабой сваландался? — вскричала гневно Блоха; позабыв на миг классовую разницу, вступилась за обездоленную бабью судьбу жены Егора Петровича.

Оробевший Егор Петрович не произнес и единого звука, ибо был поражен не только словами Блохи, но и ее присутствием. Блоха, вспомнив о том, по какой надобности она прибыла в столицу, приняла спокойный вид.

— Вот что, Егор, — сказала она, умышленно не называя по отчеству, — поезжай-ка домой: я приехала на твое место движенцем. Вот мандат от мужиков на твою замену.

И Блоха положила на стол бумагу, скрепленную казенной печатью сельсовета.

— Дела по учету примешь или так, без росписи? — спросил Егор Петрович и облегченно вздохнул.

— А много ли у тебя дел? — полюбопытствовала Блоха.

— Срединный ящик битком набит, — кивнул Бричкин.

Блоха посмотрела на ящик и потрогала его за скобу.

— Пустое дело, — сказала она. — Я за день вагон зерна нагружала, а эту коробку в две минуты от сора очищу.

Егор Петрович не слыхал ее слов, ибо вылезал из-за стола: он окончательно потерял способность воспринимать разумом чужую речь.

Блоха села на его место и, обнаружив взором книгу — «перечень циркулярных изложений», — исчерченную изречениями канцелярских людей, взяла ее в руки и, перелистав, в конце начертила каракулями первую, но не последнюю резолюцию: «сия книга никому не принадлежит, но писана она для просветления разума».

«ЗВЕНЬЯ ОБЩЕЙ ЦЕПИ»

Прочно все то, что сцеплено обстоятельством, а не спаяно временем: время сливает грани пластов, имеющих случайное соседство, обстоятельство же смыкает разнородные узы для единого целеустремления.

К. Клягин. «Ваняткина курочка» — книга для детой младшего возраста

На заводе «По изделию металлического полуфабриката сельскохозяйственного обихода имени товарища Заборова» в одном из многочисленных столов «общезаводской столовой местного пролетариата» в обеденный перерыв заседала и обедала комиссия по учету достижений, накопившихся в рабочем быту. Председательствовал и секретарствовал в единственном числе немного знакомый нам рабочий Кислов, в качестве членов присутствовали литейщик Стонов и токарь по дереву — Прохор.

— Вспоминайте, ребята, а я буду фиксировать, — предложил для начала Кислов.

Стонов и Прохор, облокотившись, глядели в едином направлении, избрав общей точкой гвоздь, забитый в стену.

— Во! — оживился Стонов, — пиши, Павлуха… у слесаря Евтюхова жена родила сына весом в одиннадцать фунтов. Бабу откормил охматмлад.

— Факт значительный, — согласился Кислов и обмакнул в чернила перо.

— Чернорабочий Ясыркин школу ликбеза закончил, теперь в табельщики переведен, — сообщил в свою очередь Прохор.

— Мальчонка слесаря Овилова приемник радио смастерил, — сообщил Стонов.

— А жена товарища Каблукова, как сознательный элемент, на вербное воскресенье двух кинареек из клетки на волю выпустила, — припомнил Прохор.

— Погодите, черти! — воскликнул Кислов — я еще одного факта не зафиксировал. Разве перо угоняется за языком?

Члены комиссии смолкли и, переключив мысли, занялись пережевыванием уже остывших котлет.

— Запиши еще: модельщик Зотов короткими волнами Америку достал, — сообщил Стонов, ковыряя в зубах.

— А шишельница Бутузова четыре пая в кооператив внесла, — чтобы не позабыть, добавил Прохор.

— Прожуйте, дьяволы, а то словами захлебнетесь, — улыбаясь, проговорил Кислов и по ошибке ткнул пером в котлету, приняв ручку за столовую вилку.