Ратоборцы

Падение дисциплины из-за отставки владыки началось обвальное, — понадобится бдительный страж, так не найдёшь. Стоило ослабнуть стальной хватке правителей, верх взяли прославленные хелефайские легкомыслие и взбалмошность: три четверти стражей сбежали в деревенские кабаки приграничья, а оставшиеся только вид делали, что патрулируют — боевая пятёрка облюбовала полянку поуютнее и устроила пикник. Славян с Дариэлем на них едва не наступили, нежданную свободу горе-пограничники отметили более чем основательно, а пятнистые, как у десантников с Технички, тайлонуры прекрасно сливаются с травой и тенями от ветвей, солнечными бликами. Пятна на форме и сапогах не столь резкие, как на техносторонней камуфляжке, переходят друг в друга легко и естественно, без малейшего намёка на военное предназначение одежды. Дариэль стащил у стражей трёхобъёмный рюкзак.

— Одежду сложи, — велел он изнемогающему от жары Славяну. — И ботинки сними, здесь ноги ранить нечем.

Куртку и свитер человек снял сразу, как вошли в долину, но и в футболке и джинсах было тяжело: сердце возмущалось внезапным переходом из мороза в летнее пекло, стучало неровно и заполошно, сжималось в резкой судороге боли.

— Подожди, — Славян достал из кармана куртки пластинку с таблетками, но Дариэль положил ладонь ему на левую лопатку, что-то пробормотал. Боль отступила.

— Прости, я не подумал… — тихо сказал он.

— Не ерунди. И спасибо. — Славян обернулся, благодарно сжал хелефайе плечо. Тот ответил робкой улыбкой. — Спасибо, — повторил Славян. Плечо расслабилось, тягостное напряжение, терзавшее хелефайю много дней, схлынуло, — сквозь пальцы Славяна будто волна прошла. «И надо оно ему было, из-за подобной ерунды так себя мучить? Вот дурачок-то. Напридумывал себе чёрти чего. Нет, для человека хелефайю понять — задача непосильная». Он опять коротко, легко сжал плечо Дариэля, отвернулся к рюкзаку, уложил вещи.

— Пойдём? — спросил Славян хелефайю.

— Пойдём, — ответил он. И взгляд, и голос весёлые, свободные. Кончились что недоразумения, что терзания.

Дариэль легко провёл Славяна сквозь пограничную зону к станции телепорта, а там уже вопросы задавать никто не будет — внутренние земли не патрулируются. Да и чужаков в долине появилось немало — гоблины, гномы, человеки. Гостем больше, гостем меньше, никому ни до чего нет дела. Кабинка телепорта у хелефайев похожа на пятиметровый шумерский зиккурат и гораздо уместнее смотрелась бы в вампирской общине. Тамошние телепорты — трехметровый беломраморный куб, украшенный барельефами на волчьи темы. Изнутри все здания телепортов одинаковы: квадратная комната, стены и потолок облицованы маленькими треугольными плитками из слабообожжённой, неглазурированной глины. Пол выложен квадратными деревянными паркетинами, посередине — восьмигранник из паркетин прямоугольных. Освещается комната только свечами, на северной и южной стене ряд четырёхсвечёвых канделябров, простых, без затей и украшений. В восточной стене вход, в западной — выход, двери деревянные, тоже простые, казённого вида. Вставай посреди площадки, называй код — свечи на миг погаснут, повеет прохладным, сладковато-пряным ветром внесторонья, потом свечи сами собой загорятся, и ты уже перенёся на пару тысяч километров.

* * *

— Нравится? — требовательно спросил Дариэль, когда они вышли со станции. Зиккурат телепорта хелефайи выстроили на вершине самого высокого холма, отсюда город виден как на ладони. — Это Миальер, столица Эндориена.

Хелефайский город Славян увидел впервые. Одноэтажные восьмигранные домики со стрельчатыми окнами и дверями, похожие на парковые беседки, столь же лёгкие и хрупкие, воздушные. Выглядят так, словно сплели вместе кроны восьми деревьев, стволы соединили бумажными стенами, а корни стали фундаментом. Да ещё от древесного любопытства вылезли из земли, на хелефайскую жизнь посмотреть.

— Нравится? — повторил Дариэль.

Хелефайю не обманешь.

— Игрушечное всё такое, — сказал Славян. — Непрочное.

— Это иллинар, он крепче гаврских волноломов.

В хелефайском городе нет привычных человеческому глазу улиц, дома прихотливо разбросаны по небольшим холмам — все нежных, приглушённых пастельных тонов: золотистые, голубые, бежевые, розовые. Расстояние между домами большое, множество деревьев, лесных и садовых, сложное переплетение мощёных глиняной плиткой дорожек. Вместо фонтанов — ручьи и ручейки, водопады и водопадики. Вместо клумб и газонов — лесные полянки, над цветами танцуют пёстрые бабочки. Птичий щебет, журчание воды.