Рациональность: От ИИ до Зомби

АЛЬБЕРТ: В смысле? Корни дерева ломаются, ствол начинает валиться и в итоге врезается в землю. Всё это создаёт вибрации, передающиеся по воздуху и через землю. Именно сюда уходит энергия падения: в тепло и звук. Ты хочешь сказать, что если люди ушли из леса, то деревья начинают нарушать закон сохранения энергии?

БАРРИ: Но никто ничего не слышит. Если в лесу нет людей — будем считать, что в лесу нет вообще никаких обладателей нервной системы, достаточно сложной для того, чтобы уметь «слышать» — то никто не слышит звука.

Альберт и Барри более подробно описали мысли, заставившие сработать или не сработать их детекторы «звука»(English), и они ощущают, что завербованные ими аргументы поддерживают их позицию. Но всё же, пока что спор фокусируется на лесе, а не на определениях. И можно заметить, что спорщики, на самом деле, не расходятся во мнениях о том, что происходит в лесу.

АЛЬБЕРТ: Этот спор входит в тройку тупейших споров, в которых я когда-либо участвовал. Ты трясущийся фейчихахуа, замаринованный в запредельном идиотизме.

БАРРИ: Да ну? Это мне говорит человек, по которому видно, что в детстве его часто били по голове сельскохозяйственным инвентарём. Чтобы, видимо, потушить загоревшиеся волосы.

Оскорбление предложено и принято; теперь никто не может отступить, не боясь потерять лицо. Строго говоря, это нельзя назвать частью «спора» в понимании рационалистов, но эта сцена столь важна для развития Стандартного Диспута, что я всё равно решил упомянуть её здесь.

АЛЬБЕРТ: Дерево создаёт акустические вибрации. По определению, это звук.

БАРРИ: Никто ничего не слышит. По определению, это не звук.

Спор уходит в сторону, фокусируясь на определениях — несмотря на то, что довод «по определению» совершенно бессмыслен, когда речь идёт о чём-то приземлённее чистой математики. Важно помнить, что всё, верное «по определению» верно во всех возможных мирах, и поэтому наблюдение справедливости этого факта никогда не сможет сказать тебе, в каком именно мире ты живёшь: оно не ограничивает возможные миры.

АЛЬБЕРТ: Мой компьютер может записать звук — даже когда нет никого рядом, чтобы его услышать — и сохранить это в файл. Такие файлы называются «звуковыми файлами». В файле хранится последовательность колебаний воздуха, а не последовательность возбуждений нейронов чего-либо мозга. «Звук» означает последовательность колебаний.

Альберт отправляет в наступление аргумент, который кажется доводом в пользу того, что слово «звук» имеет определённое значение. Этот вопрос уже не имеет отношения к тому, происходили ли в лесу акустические вибрации. Однако, этот переход обычно остаётся незамеченным.

БАРРИ: Да ну? Давай посмотрим, согласится ли с тобой словарь.

Я увидел много вещей, вызывавших бы у меня любопытство, окажись я в этом сценарии. Можно пойти в лес и посмотреть на деревья, или разобраться в выводе волнового уравнения, касающегося колебаний воздуха, или проанализировать анатомическое строение уха, или изучить принципы работы слуховой коры мозга. Однако вместо того, чтобы заняться чем-либо из этого списка, я должен, очевидно, посоветоваться со словарём. Почему? Неужели словарь составляли профессиональные ботаники, врачи и нейробиологи? Я могу увидеть логику в решении заглянуть в энциклопедию, но причём тут словарь?

АЛЬБЕРТ: Вот! Определение 2c в Мерриэме-Уэбстере: «Звук: физическое явление, вызываемое колебательными движениями частиц воздуха или другой среды»

БАРРИ: Вот! Определение 2b в Мерриэме-Уэбстере: «Звук: чувство, вызываемое воздействием на орган слуха, восприятие слуховых ощущений»

АЛЬБЕРТ И БАРРИ, хором: Дурацкий словарь! Лучше не стало.

Редакторы словарей занимаются историей, а не законотворчеством. Редактор словаря находит используемые сейчас слова и записывает их; затем добавляет то (малую часть того(English)), что, как ему кажется, имеют в виду люди, употребляющие это слово. Если употреблений несколько, то он записывает несколько определений.

АЛЬБЕРТ: Смотри. Предположим, я оставил в лесу микрофон и он записал последовательность акустических вибраций, связанных с падением дерева. Если кто-нибудь прослушает эту запись, он назовёт это «звуком»! Это — общепринятое употребление. Прекрати высасывать из пальца какие-то свои чокнутые определения!

БАРРИ: Во-первых, я могу определить слово так, как мне нравится. Главное — употреблять его последовательно. Во-вторых, моё значение имеется в словаре. В-третьих, кто дал тебе право решать, что можно считать общепринятым употреблением, а что нельзя?

С точки зрения рациональности, Стандартный Диспут кишит ошибками. Часть этих ошибок я уже описал, и часть из них мне ещё предстоит описать; то же самое касается и средств защиты от них.

Но сейчас я хочу лишь обратить ваше внимание на то, что Барри и Альберт, скорее всего, дадут один и тот же ответ на любой вопрос, касающийся вещей, действительно происходящих внутри леса, но всё равно никто из них не чувствует этого согласия. Просто печальное напоминание.