Рацухизация

Варят стекло в горшках — сильно расширяющийся усечённый конус. В Средней Азии — просто блюдо. Чтобы пузырьки легче выходили. Огнеупоры, из которых сложены киевские стеклоплавильные печки, выдерживают температуру до 1500®C, но рабочая температура печи не поднималась выше 1200®. Это при том, что и византийские, и собственно русские стекловары активно используют в шихте свинец: взаимодействие оксидов свинца и кремния идёт с заметной скоростью уже при 800–900 градусах Цельсия. Фактически — хрусталь варили.

В Европейском Средневековье есть две основных школы стекловаров: к югу от Альп, и к северу. Южане — работают с натриевым стеклом. Используют или минеральную соду, или золу морских растений, богатую соединениями натрия. Северяне используют древесную золу, преимущественно бука, содержащую калий. С 13 по 16 век будут применять золу из ветвей и корней бука, содержащую столь мало калия и натрия, что температура варки стекла подскочит с 1200 до 1350 градусов.

Но у меня поташ не из корней бука — высококонцентрированный. Пропорция: 4-1-6 для смеси калий-кальций-кремний позволяет удержать температуру плавления на уровне 950 градусов. Калий — из поташа, кальций — из негашёной извести, кремний — речной песок.

Ещё нужна «дудка стеклодува». Какой-то безвестный мастер в Древнем Риме придумал эту штуку на рубеже тысячелетий. И это самое главное изменение в истории стекловарении. Мурановская «Canna da soffio» несколько отличается от того, что я тут рацухнул: у моей мундштук деревянный, а не латунный.

Остальной инструмент — щипцы, ножницы, пинцеты, «pontello», вечно мокрая «paletta»… — по мере необходимости.

Печки мы делать умеем. Материалы есть. Осталось только отделаться от примесей и добавить красителей.

Глава 283

Уяснив себе основные этапы, я радостно собрался рацухерачить.

– «Альф», надо построить вот такую печку. Трёхсоставную. С кучей дырок. Вот сюда и сюда будут ставить стекловарные горшки, сюда дрова вкидывать, тут пламя…

– Нет.

Я ошеломлённо уставился на своего главного кирпичника.

«Альф» меня боится. После моего здешнего первого лета, когда мы с ним столкнулись «в лоб», он хорошо усвоил: «Ванька — мужик, сказал — сделает». И других заставит. Или — упокоит. Выживших — дураками выставит.

Манеру туземцев говорить мне «нет» я изживаю значительно успешнее, чем, например, косноязычие. Это уже настолько редкое явление, что все мои ближники, сидевшие возле стола в ожидании персональных указаний, стали разглядывать «альфа» с неприкрытым изумлением.

«Альф» подёрнулся красным, но упрямо повторил:

– Нет. Печку нынче ставить не будем. Холодно. Ложить нельзя.

Вот же блин! А он — прав… А я… А я — умнее! Рацухерим.

– Экий ты, дружок, одно… значный. Совсем ты меня не уважаешь. Нешто я когда тебе прежде глупые команды отдавал?

«— Товарищи космонавты! Партия поручает вам ответственное задание! Вы полетите на Солнце!

– Товарищ Генеральный Секретарь… Мы же сгорим!

– Вы членов Политбюро дураками считаете?! Ночью полетите!».

Вот этого я старательно избегаю. Конечно, в рамках ограниченности собственного мышления.

«Выше головы — не прыгнешь» — русская народная мудрость. И не надо выше: допрыгни хоть бы до собственной головы да осмотрись пристально — там столько интересного!

– Ты эту хрень — поташ — видел? Разводишь с водой и добавляешь в раствор. При слабом морозе — двадцатую часть, при сильном — десятую. При лютом морозе… — сидишь дома. Только учти — кладка будет быстрее схватываться. Часа 2–4 — максимум.

Тут челюсть отпала и у «альфа». Он захлопал глазами, снова «окрасился багрянцем» и растерянно спросил:

– А чего ж… а как же… дык… а раньше-то… чего ж? А?

Суть высказанного недоумения дошла до меня не сразу. Пришлось поднапрячься, завить жгутом последние функционирующие извилины, обратиться к бэкграунду…

– Раньше — хрени не было.

Присутствующие радостно зашумели:

– вона чего… раньше-то… не — хрень была, но не такая… дык, это ж како облегчение!.. И не говори — сразу другое дело! Хитёр, ой хитёр Ванька — из дерьма ненужного… Дык он же ж завсегда… Не хитёр — ловок! Яков так и говорил… Да что Яков! Тута ж… сплошной абгемахт получается!.. я те больше скажу — не абгемахт, а факеншит! Прям — натурально…

Объясняю восторг присутствующих: «альф» складывает печки на известковом растворе. Эта штука сохнет очень долго. До такой степени, что нормальную печку выкладывают в два-три захода: под и стенки, свод и лежанку, трубу. Между сеансами кладки приходится делать суточные перерывы для частичного отвердевания. Что приводит моих кирпичников в крайнее раздражение, мешает технологии и замедляет строительство.

И тут я. Со своим поташем.

Смеси с поташом имеют короткие сроки загустевания, мало зависящие от температуры. Ускорение твердения вызывается тем, что поташ, изменяя растворимость силикатных составляющих, образует с продуктами его гидратации двойные или основные соли.