Раубриттер

- Заплатить мне? Это за что же ты хочешь мне заплатить, слепец?

Нужные слова были заготовлены загодя и ждали своей очереди, как снаряды в боеукладке. Но прикоснувшись к ним, Гримберт ощутил под языком кислый металлический привкус. Обратного пути не будет, господин маркграф. Ты знал это еще до того, как твой кулак коснулся двери.

- Мне нужен человек, который отведет меня к Бледному Пальцу, - твердо произнес он, - Говорят, ты хорошо знаешь Альбы. Я готов нанять тебя в качестве проводника.

По заведенной издавна традиции туринские палачи, завязав жертве глаза и уложив ее голову на плаху, не сразу обрушивали на ее шею удар топора. Они нарочно долго проверяли оружие, без всякой необходимости подтачивали лезвие и совершали множество бессмысленных с точки зрения собравшейся публики действий. Они знали то, что испокон веков знают люди их профессии – ожидание может быть мучительнее, чем самый изощренный мастер пыточных дел. К тому моменту, когда топор наконец был занесен, многие несчастные успевали обмочиться от страха или поседеть на глазах у собравшихся.

Теперь Гримберт знал, каково это. Каково скорчится в полной темноте, ощущая на глазах плотную повязку, и с замиранием сердца считать секунды, не зная, что тебя ждет – резкий свист отточенного до желтизны лезвия или топот шагов глашатая, спешащего огласить указ о помиловании. Гримберт мрачно подумал о том, что в его случае глашатай едва ли пригодится. Даже если с его глаз сорвут повязку, в окружающем мире от этого светлее не станет. Этот мир был погружен в темноту уже навсегда.

- Я что, похож на поводыря? – раздраженно рыкнул Берхард.

- Ты похож на человека, который хорошо знает Альбы.

- Вот именно, дурак ты набитый. Будь у меня железные сапоги, я бы их уже трижды стоптал об эти чертовы камни!.. Но я еще не выжил из ума, чтобы тянуть в горы слепого!

- Я слышал, ты лучший гонец в Бра. Знаешь каждую складку и каждый камень. За день можешь доставить письмо из Тестико в Вазию. Мне нужен именно такой человек, чтоб добраться до Бледного Пальца. И я готов заплатить. Сорок полновесных денье имперской чеканки.

Он наощупь достал несколько щербатых монет и покрутил в пальцах. Прохладное серебро приятно охладило внезапно вспотевшую ладонь.

Берхард долго молчал. Гримберт напряженно слушал его хриплое дыхание, пытаясь понять, о чем тот думает. Судя по голосу, этот человек немолод. В Бра не так много фабрик, как в прочих городах Салуццо, оттого воздух относительно чист, иногда на здешних улицах можно встретить даже пятидесятилетних стариков. Сколько ему? Сорок? Сорок пять? Не тот возраст, когда серебро туманит разум. К тому же, жадные люди редко возвращаются из Альб живыми. Нет, алчность – едва ли та наживка, на которую надо ловить этого мерзавца. Гримберт стиснул зубы. В его арсенале других сейчас не было.

- Ты когда-нибудь был в Альбах?

Вопрос был задан холодно, без любопытства.

- Что?

- Был когда-нибудь в здешних горах?

Да, хотел было сказать Гримберт. Иногда мы с загонщиками отправлялись в предгорья Альб, чтоб затравить пещерного медведя или перехватить шайку контрабандистов, шныряющих горными тропами на границе Туринской марки.

Хорошее было время, веселое время. С контрабандистов сквайры заживо срезали кожу и прибивали ее к окрестным деревьям. Окрестные рыцари шутливо называли такие «Туринскими указателями».

- Нет, - смиренно ответил Гримберт, - Не приходилось.

Берхард презрительно фыркнул и звук получился сухой, почти металлический.

- Эти горы убили больше народу, чем три последние войны и Железная Ярмарка. Они не любят дураков. А я буду кромешным дураком, если сунусь туда, да еще и со слепым на поводке. Да ты разобьешь себе голову о первый же столб, не дойдя до городских ворот!

- Я не стану обузой. - Гримберт позволил себе немного повысить голос, - У меня нет глаз, это верно, но голова как будто на месте.

- В таком случае ты сообразишь, как побыстрее убраться с моего порога.

Дверь захлопнулась с гулким деревянным стуком, похожим на тот звук, который при резком смыкании издает крышка гроба. Гримберт подался было вперед, рефлекторно пытаясь задержать ее свободной от клюки рукой, но потерял равновесие, споткнувшись о булыжник, и едва не упал. Обступившая его темнота гадливо засмеялась, сквозь этот смех лязг задвигающегося засова показался еще более тягостным звуком.

Вот и все. В теле вдруг закончились силы. Вытекли, как вода из треснувшего кувшина. Ноги загудели, будто им уже пришлось пройти сотни миль по острому горному камню, все сухожилия обмякли, перестав удерживать члены. В груди затрещали неправильно сросшиеся ребра, полыхнул огненной рекой растянувшийся на боку рубец.

Болван. Болван. Проклятый болван.

Гримберт тяжело опустился на мостовую возле двери, пытаясь унять разыгравшееся сердцебиение и расслабить сведенные судорогой пальцы. Как обычно в такие моменты, вспыхнула сводящая с ума резь в глазницах, как будто там еще оставалось что-то, что могло болеть. Темнота заплясала вокруг, вызывая мучительное головокружение и слабость.