Раубриттер

наследниках не думал. Максимилиан подвел ему коня, придержал

стремя, помогая сесть в седло.

— Ёган, — сказал Волков усевшись.

— Да, господин, — отозвался управляющий, подходя ближе.

— Ты помнишь, что делать, если я не вернусь?

— У меня две подводы и два мерина, забрать деньги и всех ваших

женщин, собрать мужиков и скот, и всех вести в Мален. В Малене

не задерживаться и оттуда с вашей женой и сестрой ехать в Ланн.

— Молодец, ты всегда был хорошим слугой, я рад, что встретил тебя.

Он протянул Ёгану руку. А тот, бестолочь, поначалу даже не понял, что происходит и смотрел на протянутую руку как баран на новые

ворота. Только когда Волков засмеялся, он схватил ее и стал жать.

— Господин… — произнес Ёган.

Но кавалер его уже не слышал, он поехал со двора. Максимилиан

со штандартом, и Увалень за ним. А за ними телега с вином, едой,

шатром, доспехом и оружием господина. А уже за ней пошли

шестнадцать солдат из людей Брюнхвальда.

Господин ехал на войну.

На выходе из деревни их ждали два монаха, брат Ипполит с

большой торбой, и брат Семион.

— А ты куда собрался? — Удивился кавалер, увидев брата Семиона.

С Ипполитом все ясно, Волков брал его как лекаря. А второй куда

шел?

— Как же вы без меня, говорят, вы на войну собрались, думаю, что

со мной вам будет спокойнее. — Отвечал монах, идя рядом с

кавалером и держась за его стремя.

— Думаешь?

— Ну, в Ференбурге я же вам пригодился, вам и тут пригожусь.-

Отвечал умный монах. Он всегда знал как правильно ответить.

Волков вспомнил тяжелое и неприятное дело в том чумном городе.

Да, там брат Семион лишним не был, делал все, что в силах его.

Честно говоря, кавалер надеялся, что монах останется в Эшбахте, в

помощь Ёгану, мало ли что тут случиться может. Но раз уж он сам

просится:

— Хорошо, — ответил кавалер, — пошли.

Монах сразу взялся за дело и решил все сразу выяснить, и спросил

у господина:

— Хотел узнать у вас, господин.

— Что?

— Слышал я, что солдаты и офицеры получили изрядное серебро, после дела на ярмарке.

Волков смотрел на него, еще не понимая, куда клонит поп:

— Что?

— Раз уж я иду с вами, — ничуть не смущаясь его взгляда, продолжал

брат Ипполит, — можно ли мне будет в случае успеха получить

какую-нибудь долю? Можно ли мне офицерскую долю, раз я с

вами иду?

— Чего? — Кавалер так глянул на него, что монах все сразу понял.

— И даже сержантская мне не положена? — Почти что жалобно

спрашивал брат Семион, все еще не выпуская стремени господина.

Волков даже не ответил ему. Он смотрел, как брат Ипполит тащит

на себе свою большую торбу с лекарским принадлежностями, и

думал о том, что ему-то как раз и надо дать сержантскую долю. Уж

он то, точно ее заслуживает.

— Эй, монах, — крикнул кавалер брату Ипполиту, — какого черта ты

надрываешься? Бросай ношу в мою телегу.

— Спасибо, господин, — обрадовался молодой монах.

Глава 45

Он почти не волновался, предупредить горцев, вряд ли какой

лазутчик уже смог бы. Бежать по земле, так это шпиону пришлось

бы через лагерь ехать, а если по реке плыть, садиться у Амбаров, так то больше дня пути получалось бы. А это значит, что если горцы

на сегодня высадку надумали, то никто их о его приближении

предупредить уже не успеет. Только бы сегодня в ночь они дело

начали, только бы сегодня! О том он Бога и молил, больше ни о

чем.

До большого оврага дошли быстро, там и был лагерь. Рене и Роха

ждали его, а еще все ждали вестей от Бертье.

Солдат накормили, дали еще с собой хлеба. Телеги из лагеря было

решено не брать, решили идти налегке. Налегке: по холмам, по

оврагам, по зарослям кустарника, с пиками и алебардами и в

броне. Ничего, солдатам не привыкать. Вот только идти придется

долго по такой местности. Волков поговорил с Рене. Решили гонца

от Бертье не ждать. Времени не было. И пока еще солнце высоко

было, стали из лагеря выходить.

Прошли на юг немного, еще даже сумерки не стали сгущаться, как

приехал гонец от Бертье.

Роха, Рене и кавалер стали спрашивать его:

— Ну, где высаживаться будут? — Не терпелось знать Рохе.

— Все лодки пригнали от Мелликона вверх по течению, они сейчас

напротив леса.

— Много лодок? — Спросил Волков.

— Много, восемь маленьких и четыре больших. Ротмистр говорит, что в большие по пятнадцать человек влезает при броне и оружии.

Еще и баржа есть, ротмистр сказал, что всего одна, значит, лошадей

будет не много.

— А точно, что у леса они будут, может, просто туда лодки

перегнали, может еще куда после погонят. — Сомневался Роха.

— О том я не знаю, но сам видел, что на том берегу, напротив леса, ночью лагерь стоял, там костры были. Кони ржали.

— Господь всемогущий, пусть все так и будет, — сказал Рене и

перекрестился.

Мысленно Волков к нему присоединился, а вслух крикнул:

— Монахи, святые люди, молите Господа, чтобы враг сегодня у леса

решил высаживаться. Может Господь вас услышит. Брат Семион, начинай богослужение.

Брату Семиону повторять нужды не было:

— Дети мои, — закричал он и пошел вдоль стоящих в ряд солдат,-

Господу помолимся!

Солдаты стали стягивать с голов подшлемники и шлемы.

— Только не затягивай, — кричал ему вслед Волков слезая с коня, и, как и все остальные, снимая берет. Нам уже выходить нужно.