Рауль, или Искатель приключений. Книга 1

— Так как мы уже заговорили об этом невинном плуте, который желал нас обворовать, то скажите мне, любезные кузены, как вы его находите?..

— Э! э! — прошипел кавалер де Вертапюи.

— О! о! — промычал барон де Морисуш.

— Понимаю вас как нельзя лучше, — сказал виконт де Жакмэ, — и думаю совершенно одинаково с вами.

— Не правда ли? — спросили оба кузена.

— Да… По-моему, в нем нет ничего обольстительного, и я не понимаю пристрастия, которое имел к нему покойный Режинальд!..

— Самое обыкновенное лицо!..

— Самая ничтожная осанка!..

— В лице нет никакой свежести!..

— И какое бесстыдство написано на нем!..

— А заметили вы его презрительные гримасы?..

— Глаза довольно недурны, но уж чересчур красны!..

— Может быть, они красны потому, что он плакал…

— Да, конечно, он плакал, — продолжал виконт де Жакмэ, — даже и теперь еще плачет, лицемер!.. Он, разумеется, считает себя наследником и потому плачет. Спрашиваю вас, правдоподобно ли это?.. Что же будет делать когда мы его выгоним?

Разговор этот был прерван большим движением в зале.

VI. Похоронный обед

Гроб, в котором заключались останки Режинальда, поставили на дроги. Каждый занял место в процессии, и она двинулась.

Рауль шел впереди, как будто действительно был сыном маркиза де ла Транблэ. Три кузена сопровождали покойного родственника, отдалившись от Рауля на значительное расстояние.

Религиозный обряд совершился пышно и торжественно: могила закрылась над трупом Режинальда и еще раз присутствовавшие увидели осуществление страшных слов: Memento, homo, gua pulvises! et in pulverem reverteris! (Человек, вспомни, что прах и в прах превратишься. ) По обычаю, установленному с незапамятных времен и еще существующему в провинции, большой обед, называемый похоронным, был приготовлен в самой обширной из комнат замка для родственников и друзей покойника, приехавших на похороны.

В ту минуту, когда гости готовились сесть за стол, на верхнем конце которого стояло пустое кресло Режинальда, три кузена исчезли. Они отправились к управителю, который ожидал их в беседке.

Между этими четырьмя достойными особами начался разговор, продолжавшийся несколько минут; потом управитель отдал виконту де Жакмэ две бумаги, которые тот старательно спрятал в карман. Это было письмо Режинальда к королю и не подписанный акт усыновления. С этими важными документами, из которых только одному предназначалось увидеть свет, три кузена возвратились в столовую. Гости уже сидели за столом, и обед начался.

Виконт де Жакмэ, которому, с общего согласия кузенов, поручено было говорить, как человеку, более других обладавшему красноречием, и мужественным и увлекательным, сделал несколько шагов, поклонился как только мог любезнее гостям и сказал:

— Господа, я, Клодульф-Элеонор виконт де Жакмэ, от себя лично и от двух моих кузенов, знатных и сильных особ: кавалера Антенора де Вертапюи и барона Ландольфа-Адемара де Морисуша, благодарю вас за честь, которую вы нам оказали, сев за наш стол в нашем замке Ла Транблэ…

Когда виконт де Жакмэ окончил эту странную речь, ропот удивления пробежал между присутствующими. Гости переглянулись. Рауль вспыхнул, потом побледнел, потом встал и, повернувшись к кавалеру, спросил у него дрожащим от волнения голосом:

— Я не понял смысла ваших слов, милостивый государь. Благоволите объяснить их.

Жакмэ окинул Рауля с ног до головы с самым презрительным видом и спросил тоном пренебрежения:

— Скажите мне прежде, кто вы такой? Я вас не знаю…

— Кто я такой? — вскричал молодой человек силясь обуздать гнев, кипевший в нем. — Я приемный сын того, чью память вы оскорбляете! Маркиз де ла Транблэ избрал сердцем и усыновил меня…

— О! о! — сказал кавалер. — В том, что вы сказали есть маленькая ошибка, которую я поправлю. Может быть, вы и действительно сын, избранный сердцем нашего дорогого родственника, маркиза Режинальда, но что касается до того, что он, как вы говорите, усыновил вас, в этом я не могу с вами согласиться…

— Милостивый государь! — прошептал Рауль с глухой яростью.

— Отвечайте мне ясно и категорически, — продолжал кавалер. — Вы думаете, что вы здесь в своем доме, не правда ли?

— Да, — отвечал Рауль. — Я так думаю.

— А на чем вы основываете свое убеждение, позвольте вас спросить?

— На нежной привязанности моего возлюбленного отца, который непременно хотел усыновить меня…

— Заблуждение! — отвечал Жакмэ. — Маркиз де ла Транблэ не хотел этого!..

— Ложь! — вскричал Рауль.

— Нет, не хотел, — продолжал виконт, — или, по крайней мере, подобное желание не было его последней волей…

— Вы лжете!.. Вы лжете!..

— Я никогда не лгу, — возразил виконт де Жакмэ, — и если уверяю в чем-нибудь, то и доказываю это…

— Докажите же! — вскричал Рауль.

— Это очень легко.

Виконт вынул из кармана бумагу.

— Это что такое? — спросил молодой человек, у которого от ужасного волнения дрожали губы и руки.

— Это акт усыновления, отвечал виконт. — Ну?..

— Я прочту его вслух, и пусть достопочтенные господа, здесь присутствующие, рассудят, кто из нас прав.