Раунд 1. Любовный нокаут

– Этот урод приложил тебя сюда довольно жестко. Тяжелый был удар. Так больно?

– Нет.

Мне показалось, я услышала в его тоне нотку веселья, но, возможно, ошиблась. Я сосредоточилась на его мышце, проминающейся и пружинящей под моими пальцами, и точно знала, что это очень больно. По крайней мере, так должно было быть.

– Я натру тебя арникой, а потом приложу холодный компресс.

Он сидел совершенно неподвижно, позволяя мне втереть немного мази в его кожу, но когда я перевела взгляд на его повернутое профилем ко мне лицо, то заметила, что глаза его плотно закрыты.

– Так больно? – снова спрашиваю я.

– Нет.

– Ты всегда говоришь «нет», но на этот раз я точно знаю, что это очень больно.

– Есть еще и другие части моего тела, которые болят гораздо сильнее.

– Какого черта?

Дверь номера со стуком открылась, и в спальню ворвался Пит. Таким злым я этого кроткого человека еще ни разу не видела. Черты его лица мальчика-хориста сегодня показались мне более резкими и совсем не такими ангельскими, как обычно, и даже его кудри, казалось, выражали возмущение.

– Какого? Черта? – громко повторил он.

Тело Ремингтона мгновенно застыло: мне показалось, что я пытаюсь массировать кирпичную стену.

– Тренер в ярости, – пояснил Райли, следуя по пятам за Питом. Даже он, всегда такой легкомысленный, выглядел в этот вечер мрачнее тучи. – Мы все желаем знать: какого хрена ты позволил этому жирдяю надрать тебе задницу?

В комнате мгновенно возникло странное возбужденно-гнетущее напряжение, и мои руки в то же мгновение замерли, впившись в плечо Реми сзади.

– Отвечай, это правда? Ты специально позволял ему избивать себя?

Райли сверлил своего подопечного мрачным взглядом.

Ремингтон не отвечал. Но его спина напряженно выпрямилась, казалось, напряглась каждая мышца.

– Тебе что, потрахаться нужно? – грозно вопросил Пит, кивая ему. – Так ведь?

У меня внутри все сжалось, я поняла, что ни в коем случае не хочу больше оставаться здесь и выслушивать, как эти парни предлагают Ремингтону заняться сексом, поэтому я пробормотала – главным образом себе самой, поскольку никто больше в комнате не обращал на меня никакого внимания, – что-то о том, чтобы помочь Диане на кухне, и быстро выскользнула из комнаты.

Уже в коридоре до меня дошел смысл слов Пита.

– Дурень, ты не должен позволять делать это с тобой только для того, чтобы она могла помять тебя своими руками. Послушай, мы можем позвать для тебя нескольких девочек. Делай что хочешь, но не смей играть в эти проклятые игры, как обычный человек. Ты просто мучаешь себя, Рем, то, что ты из-за нее творишь, для тебя очень опасно.

Я резко остановилась, не в силах двинуться дальше, мне показалось, что мои ноги налились свинцом, а легкие превратились в камни. Парни, похоже, говорили обо мне?

– Ты все свои деньги поставил на себя в этом году, надеюсь, ты еще не забыл? – сказал Пит. – Теперь, дружище, ты должен победить Скорпиона в финале, несмотря ни на что. И в том числе на нее.

Голос Ремингтона звучал ниже, чем у других, но отчего-то его мягкий рык прозвучал неизмеримо более угрожающе.

– Скорпион – гребаный покойник, так что сейчас просто отвали.

– Ты платишь нам, чтобы мы не давали вылезти этому дерьму, Реми, – резко возражает Пит, но его слова только заставили Ремингтона еще более угрожающе понизить голос.

– Я. Все. Держу. Под контролем.

Тишина, повисшая после его странных слов, произнесенных жутким шепотом, заставила меня сдвинуться с места, и я поспешила на кухню, где застала Диану, вытаскивающую из духовки небольшую запеченную индейку. От запаха розмарина и лайма у меня потекли слюнки, но это никак не помогло мне успокоить бешено колотящееся сердце.

– О чем так громко кричат эти парни? – спросила Диана, красиво раскладывая на блюде запеченного индюшонка и с гордостью разглядывая его со всех сторон.

– Сегодня вечером Реми крепко избили, – сказала я. – Именно об этом и шла речь. Ведь так?

Диана покачала головой, пробормотав:

– Клянусь, этот парень играет с огнем. Он балуется со своей красной кнопкой самоуничтожения, как никто другой…

Она замолчала, когда дверь за моей спиной распахнулась и я почувствовала, как большая сильная рука схватила меня за локоть и резко развернула на сто восемьдесят градусов.

– Хочешь пойти со мной на пробежку?

Льдисто-голубые глаза Ремингтона яростно сверкнули, впившись в мое лицо, и я почти физически ощутила его неудовлетворенность и отчаяние. Эти чувства окружали его темным вихрем, и внезапно мне показалось, что он стоит на грани чего-то еще более угрожающего.

– Тебе нужно поесть, Реми, – укоризненно сказала Диана, не подходя, впрочем, ближе.

Ухмыльнувшись, он схватил со стола литровую бутылку молока и начал жадно пить большими глотками, пока не выпил все до капли, а потом отставил бутылку и вытер губы тыльной стороной ладони.

– Спасибо за ужин, – все с той же ухмылкой сказал он и, вопросительно изогнув бровь, с нетерпением обернулся ко мне. – Так как, Брук?

От этого взгляда и тона меня пробрала дрожь.

Мне совершенно не нравилось, что, произнося мое имя, он очень искусно нажимает на нужные кнопки.