Равиен, дорога обратно

Выяснилось, что истощение Ромей получил, создавая себе путеводитель, и при этом всё равно умудрился заблудиться и прилечь под ёлочкой — приходите, волки дорогие, я вас мясом угощу.

Так что не фиг отлынивать: навыки выживания ещё никому не мешали.

В итоге птичку мы ощипывали вдвоём. При этом Ромка таращился на несчастную дичь, как на помесь крокодила с пиццей — и опасно, и есть хочется до одури. И пока наш лонгвест шастал по окрестностям в поисках пищи про запас (съязвив, что та, которую отдали нам на откуп, до съедения, скорее всего, не доживёт), мой ученик выразительно страдал и давил на жалость, рассказывая, что их не учили копаться в дохлых конкау.

На резонный вопрос, обучали ли их жареных конкау лопать так, чтобы за ушами трещало, или это врождённая способность, он вздыхал ещё тоскливее.

Появившийся с оленёнком в зубах Тай улёгся в сторонке и смотрел на это представление, иронично прищурившись. Я кинула в него шишкой, потому что насмешливый лисий вид пагубно влиял на процесс ощипывания и потрошения. Ромка, скривившийся от непрошенного зрителя, принялся выделываться, как пятиклашка на переменке.

Скорбные взоры сменились воинственно выдвинутой челюстью, а многострадальное подобие куропатки пыряли ножом так, словно мстили ей за всю несправедливость мира. Пернатой было уже всё равно, а вот магёныш порезался и тихо матерился под нос, приноравливаясь исподтишка колдануть на всю эту кулинарию чем-нибудь посильнее.

Ну, что сказать… я не уследила. В результате добычу юный шеф-повар зачистил… под ноль. То есть до полного исчезновения.

Лис, заметив опасность первым, подскочил на месте и с ехидным: «Всё, ша! Хана птичке!» — рванул за деревья. А наполовину ощипанная конкау взорвалась остатками перьев и пуха, облепив ими Ромку, меня и даже слегка Тайя, раскидала потроха по округе и с чистой совестью аннигилировала.

— Это ты сглазил! — завопил магёнок, отплёвываясь от прощального «подарка» своей жертвы, и помчался на лиса с ножом наперевес. Тай, превратившийся в человека, томно закатил глаза, напоказ изумляясь идиотизму некоторых обитателей прекрасного мира, но заметил мой взгляд и тут же подсуетился: «Оживлять будешь как положено!»

При этом вредная лисятина почти не отвлекалась на взбешённого Ромку, злившегося от этого ещё сильней и потому пустившего в ход нечестные приёмы.

— Только без магии, а то руку откушу! — рыкнул оборотень, едва увернувшись от взорвавшейся почти перед носом маленькой бомбочки. — Таня, мой труп ляжет на твою совесть, и целовать надо будет не один раз! Ясно?

— Вот ещё! — язвительно выдала я погромче, чтобы Ромка тоже услышал. — Сейчас Ромэй заработает очередное истощение и лечиться вы будете друг другом! Ты его, он тебя!

Перспективу они не оценили.

— Ща! — фыркнул лис, уклоняясь одновременно и от ножа, и от очередной бомбочки, нацеленной прямо в лицо. — Уймись ты, маг-потрошитель! Лонгвесты несъедобные! — и Тай, сцапав своего противника, повернул того к себе спиной и, отняв колюще-режущее орудие, толкнул ко мне: — Этому щенку нож в лапы давать рано…

Магёныш вырывался из последних сил, пытаясь и куснуть, и лягнуть, и сострить что-то про тупого, лохматого, ехидного и доставучего. Причём, местами я с ним была даже согласна.

— Всё, магический истребитель, остынь! Да утихомирься же ты! А то придушу ненароком, Таня потом тебя оживлять упарится…

— Успокаивайтесь оба, потому что у нас всё справедливо. Кто прибил, тот и оживляет. Вот и будете взаимно радоваться, а я с удовольствием полюбуюсь, как вы целуетесь, — ой, какое у Ромки стало личико! — И вообще, Тай, пусти ребёнка, он сейчас будет учиться снимать шкуру с оленя. БЕЗ МАГИИ! — и я грозно уставилась на малолетнего халявщика.

— Хана оленю, — демонстративно вздохнул лис, отпуская магёныша и тут же рухнув на землю, сбитый довольно ловко сделанной подсечкой. Ещё в падении этот артист погорелого театра сориентировался и решил имитировать свою безвременную кончину от сотрясения того, чего нет и в помине.

— Ромка, смотри, что ты наделал, — укоризненно покачала я головой, стараясь сдержать громкий гогот. — Теперь целуй!

Труп резко ожил, а магёнок одним прыжком оказался рядом со мной, мотая головой, будто я всерьёз приказала ему облобызать лиса. Хотя… он так напрягся…

— Ух ты, воскрес, тогда не торопись его чмокать, — разрешила, с трудом сдерживая смех. — Пошли, герой, будем развлекаться с оленем. Он вку-у-усный!

— А давай вечером? — честные глаза не предполагали сомнений. — Я вообще-то совсем не голодный.

— Угу, а возмущённое бульканье твоего желудка в расчёт не берём.

Ромка тоже прислушался, посмотрел на свой живот и осуждающе выдохнул:

— Предатель!

Тай:

Я привык, что самки выбирают сильных, но не Таня. Она предпочитала что-то другое. Я долго пытался понять, чем этот пацан лучше меня. Наконец до меня дошло. Когда он очередной раз споткнулся о ветку и упал. А потом с кислой мордой страдал, пока Таня ахала и охала, переживая из-за возможности перелома…