Равная солнцу

— Джавахир, я понимаю, что ты советуешь от всего сердца, но тебе не понять, какая ярость охватывает меня в присутствии этого мула.

— Повелительница, неужели вы не боитесь за свою жизнь? Посмотрите, как легко он разделался со своими соратниками.

Смеясь, Пери вскинула голову:

— В моих жилах ревет кровь сафавийских львов!

Спустя несколько вечеров Пери вызвала меня к себе отнести ее самую личную переписку и доставить ее особому нарочному. Я прибыл одновременно с Маджидом, которого сопроводил за занавес. Лицо его было желтым от страха. Нетвердым голосом он поведал нам, что, когда он этим вечером возвращался домой, ему не дал войти в собственную дверь отряд стражников, сказавших ему, что все его имущество арестовано по приказу шаха.

— Достойная повелительница, разве я чем-то вас оскорбил?

— Нет, мой добрый слуга.

— Но тогда…

Я внимательно следил за Маджидом. Человек, желающий преуспеть при дворе, не должен падать, когда земля сотрясается, потому что, когда она дрожит, вздымается и переворачивается, он разлетится на семьсот семьдесят семь кусков. Родник надежды забил в моем сердце, потому что Маджид явно распадался.

— Полагаешь ли ты, что будешь по-прежнему полезен мне в качестве визиря? Будь честен. Что бы ты ни ответил, я поступлю с тобой по справедливости.

— Боюсь, что мое лицо при дворе сможет лишь раздражать. Наверное, лучше назначить другого. — Голос его затухал, будто он ненавидел себя за это признание, а его молодое лицо обмякло, как рисовая запеканка.

— Хорошо. Не будь на виду, и я призову тебя на службу, когда при дворе станет безопаснее.

— Как вам будет угодно.

Пери взяла с него обещание, что он повсюду будет говорить, будто отобранный дом понадобился ей. Затем она освободила его от службы, наградив основательным мешочком серебра на расходы и пообещав поселить в новом доме. Я проводил его к выходу и присоединился к Пери по другую сторону занавеса.

— Как я тоскую по отцу! — хрипло сказала она.

Склонив голову, царевна постаралась успокоиться, и в комнате царило молчание, лишь ветер выл за окнами. Потом она удивленно спросила:

— Как ты выносил свое горе все эти годы?

Мне пришлось на миг задуматься: никто прежде не задавал мне такого вопроса.

— Повелительница, мне хотелось бы дать ответ в медовой глазури. Лучшее, что я могу посоветовать, — это согреваться памятью о его любви, сладчайшим из бальзамов для вашего сердца.

Она вздохнула:

— Я постараюсь.

— Как вы думаете, почему Маджид лишился дома?

Я был уверен, что это связано с ее поведением у шаха, но лучше было знать точную причину.

— Я послала его к мирзе Шокролло просить денег на армию для защиты нашей северо-западной границы. Великий визирь, должно быть, пожаловался на меня, — ответила она, хотя и без особой уверенности.

— Возможно ли, что шах так ответил на вашу просьбу о милосердии?

— Если так, то это жестокий ответ, — сказала она. — Каждый подданный имеет право на ухо шаха.

Пери провела рукой по виску, словно убирая выпавшую прядь, но ее там не было. Когда она бывала расстроена, то искала спасения в аккуратности. Что-то в ее жесте заставило меня задуматься, всю ли правду она мне говорит.

— Не можете ли вы предположить другой причины этого наказания?

— Нет. В случаях, когда я разочаровывала моего отца, он говорил мне чем и разрешал мне заслужить прощение. Он не наказывал моего визиря. Какой отвратительный способ намекнуть!

— Достойная повелительница, как мы можем сломать жезл шахской немилости?

— Не знаю.

Я решил, что рискну нанести визит Хадидже, — может, она скажет мне, что у Исмаила на душе.

— Посмотрю, что смогу сделать, разумеется очень осторожно.

— Хорошо, — сказала она. — Прежде чем идти, я хочу, чтобы ты обдумал вот что. Нынче, когда Маджид временно отстранен, я желаю назначить тебя своим временным визирем. Должность оплачивается лучше, ты будешь связным между мной и вельможами шахского двора.

Пана бар Хода! Я был потрясен неожиданным известием: Пери доверяет мне настолько, что делает меня своим самым доверенным чиновником. Мне-то казалось, что придется прослужить много лет, прежде чем я получу такое назначение. Озноб восторга опалил мою спину, и мне не сразу удалось овладеть голосом.

— Благодарю, высокочтимая царевна. Какая большая честь! Могу я подумать до завтра?

— Ответ мне нужен утром. Но помни, Джавахир, я рассчитываю на тебя.

Она произнесла это так ласково, что я ощутил готовность немедля отдать за нее жизнь.

Хадидже перебралась в один из тех домов, которые покойный шах отводил своим любимым женщинам. Сказав стражнику-евнуху, что хочу увидеть ее по делам Перихан-ханум, я получил разрешение пройти.