Равная солнцу

Потолок и стены были выложены узорами из крохотных зеркал. Свет шел из окна в потолке и сотни раз отражался во всех зеркальцах, отчего комната словно была налита сиянием. Вглядевшись, я заметил темное пятнышко в каждом и вообразил, что это глаз шаха, преломленный призмами тьмы и тысячи раз отраженный вокруг нас, будто наблюдая за каждой нашей порой.

Шах возлежал, откинувшись на шелковые подушки, вытянув ноги; усеянный жемчужинами тюрбан сполз. Лысеющая голова открылась, отчего он выглядел обычным человеком, таким же беззащитным перед угрозами природы. Перед ним на серебряном подносе источали пар стаканы горячего чая, а рядом стояла шестигранная инкрустированная шкатулка слоновой кости.

— Войдите и сядьте, — сказал он гораздо мягче, чем во время нашей последней встречи.

Царевна повиновалась, а я остался поодаль, опершись о стенку, на случай, если ей что-то понадобится.

— Свет вселенной, я здесь, чтоб склониться перед вами как ваша преданная сестра, — сказала она тихо, потупив глаза.

Он предложил ей стакан чая, который она приняла, а второй взял сам. Открыв шкатулку, он достал конфету, положил в рот, но Пери не угостил.

— Надеюсь, что ты искренна в этом желании, — ответил он. — Однако подтверждения пока не вижу.

Пери напряглась, но сделала усилие, чтоб остаться вежливой:

— Брат мой, может быть, вам просто неизвестны подробности того, что я сделала ради вас. Это я убедила Хайдара позволить мне покинуть пределы дворца после того, как он провозгласил себя шахом. Это я дала своему дяде ключи от гарема, чтоб он смог ввести сюда своих людей и разгромить тех, кто поддержал Хайдара.

— Я слышал, — ответил он, — но это, конечно, прежде всего воля Бога, что я пришел к власти.

— А я была Его орудием, — сказала она тихо и мягко. — Я сделала то, чем могла вам помочь, и с тех пор хотела одного — стать вашей союзницей.

— Моей союзницей? — повторил он. — Ты не можешь быть моей союзницей, потому что хочешь идти своим путем. Твои действия доказали мне, что ты своевольна.

— Какие действия?

— Оплата армии.

Я тревожно напрягся. Пери не опровергла обвинения, что могло быть опасно. Ее щеки порозовели, но голос не дрожал.

— Вы думаете, я могла спокойно сидеть и наблюдать нарушение важнейшего договора, за который сражался наш отец? Какая же я после этого дочь Сафавидов?

Исмаил отвел глаза.

— Я решил эту задачу назначением нового заместителя правителя Азербайджана, который будет отвечать за расследование положения в Хое.

— Кто это?

— Подожди, пока я не объявлю это всем.

Он уселся на подушке, спина гневно выпрямлена, словно отвечая на невысказанное обвинение. Я заподозрил, что шах просто никого еще не выбрал, и Пери явно думала так же.

— Может быть, назначить Бахрам-хана? Он верен, — нажимала она.

— Пери, ты понимаешь столь же хорошо, как и я, что у нас не может быть двух правителей. Даже наш отец, который тебя так любил, не позволил бы такого.

Пери выпрямлялась, пока не стала одного роста с Исмаилом.

— Я не хочу двух правителей, — сказала она. — Я лишь хочу быть уверенной в успехе нашего правления. Брат мой, когда-то и вы были молоды и, полагаю, думали так же. Когда вас отослали в крепость Кахкаха, это случилось из-за вашего великого усердия. Ваша матушка рассказала мне, что вы хотели одержать решающую победу над оттоманами, такую, чтоб они на века оставили нас в покое. Вы решили сами создать армию ради блага страны, пусть это и назвали мятежом.

— Это правда.

— С той же страстью наставляла я Бахрам-хана крепить договор, заключенный в Амасийе, и потратила собственные деньги с единственной целью — защитить нашу землю. Разве это не почти то же, что совершили вы? Разве мы не одной царской крови?

Она воздела ладони к потолку, чтоб подчеркнуть значение сказанного, и это было словно она предлагала свое открытое сердце.

— Кровь одна — цели разные.

— Брат, я разделяю ваши цели и прошу вас разрешить помочь вам, — умоляюще сказала она, и я вдруг понадеялся на лучшее. — Я годами советовала нашему отцу и могу быть полезной вам, как была ему.

— Да ты бы и пальцем не шевельнула без его одобрения, — ответил он. — Однако двинуть полки попыталась без моего разрешения. Я воин, а ты никогда не была на поле битвы. То, что ты посмела распорядиться такими огромными силами, может быть объяснено лишь одним — гордостью. — Он стукнул двумя пальцами по своей шкатулке с конфетами, подчеркивая значение последних слов.

— Гордость? Но ведь это и есть то, чему меня учили всю мою жизнь, — возразила Пери. — Я не могу не усвоить это за столько лет рядом с нашим отцом.

— Тут я отличаюсь от нашего отца, — ответил Исмаил. — Он не хотел, чтоб ты вышла замуж и покинула его.

— Этого не хочу и я.

— Подозреваю, что ты не догадывалась, кого получишь, когда я стану шахом, — сказал он. — Если тебе хотелось править через кого-то, следовало спрятаться за Хайдара.