Равнение на президента!

– Ваш охранник отобрал у меня пятьсот рублей. – Валетов смотрел честными и преданными глазами на этого богатого мужика и ждал, что же будет дальше.

– Лева, – представился Шмидт. – Я хозяин. Охранник, говоришь? Сейчас мы не будем разбираться из-за тех пятисот рублей, что он у тебя отобрал. Давай мы будем разбираться насчет того, как ты смог попасть на крышу дома, и при этом тебя ни один из пяти козлов, которых я вынужден здесь держать, не заметил.

Валетов с объяснениями не тянул. Однажды по телевизору он услышал это словосочетание и запомнил.

– Для меня это фигня, – гордо заявил он. – Я служил в спецназе министерства юстиции, – Валетов приподнялся на носки и сощурил глаза, – подавлял бунты в тюрьмах.

Лева Ша неожиданно отвесил ему щелбан по лбу:

– Трепло ты, а не спецназ министерства юстиции. Как на крышу залез?

– Ну как? По веревке. Веревку долго кидать пришлось. А охранник ваш пятьсот рублей отобрал.

– Да хрен с ним, с охранником-то. – Лева Ша схватил Фрола за грудки. – Я тебе зачем?

– Разговор есть. – Валетов просто тыкал в глаз хозяину рукой с медной гайкой.

– Разговор? Пошли разговаривать.

Лева Ша выволок Валетова из спальни и перетащил в соседнюю комнату, где была библиотека.

– Вот ты, пацан. – Он пнул его в кресло так, что Валетов, раскидав все свои конечности, пролетев пару метров, приземлился. – Ты читаешь Шекспира? А Пастернака?

Валетов фамилии слышал, но книжек не открывал, знал только, что Шекспир стишки пишет.

– Правильно, – согласился Шмидт. – Это типа как наш Пушкин. Как Александр Сергеевич, понимаешь?

Фрол заулыбался. Ему ли не знать Пушкина!

– Ну как же! Муха по полю пошла, типа, денежку нашла. Пошла потом в оптовку, купила там обновку. Этот, как его, чайник электрический... а, самовар! – воскликнул Валетов. – Самовар она купила, я вспомнил!

Лева Ша подошел к стеллажам с книгами, вынул четыре тома, отложил их в сторону, достал оттуда бутылку коньяка и поставил книги на место. Потом прошелся за свой стол, взял рюмку, налил себе и хлопнул.

– Ты, образованный, только молчи, если моя узнает – все, мне конец. Я к себе больше ни одной бабы не приведу. Знаешь почему? Потому что она приедет со своего долбаного Средиземного моря и будет здесь вместе со мной жить, лечить меня от алкоголизма. Дура. Так ты говоришь, самовар купила? Неслабо. Тебе-то чего надо? И такие вот образованные молодые люди будут строить капитализм. Да-а-а. – Шмидт налил себе еще.

– Хороший коньяк, наверное. – Фрол пялился на бутылку.

– Да, неплохой. Литр стоит... – Шмидт прикинул, – литр стоит сто баксов. Не такой дорогой напиток, надо сказать. Но в запой уходить на коньяке, я тебе скажу, это великим мужеством надо обладать.

Валетов поднялся из кресла, в которое его зашвырнули.

– Сидеть! – рявкнул хозяин. – Говори, чего тебе надо, пока я добрый.

– Вас хотят кинуть, Лева.

Валетову недолго пришлось ждать реакции. Забыв про коньяк, Шмидт подошел к маленькому Фролу и выдернул его из кресла. Болтая ногами в воздухе, Валетов продолжал:

– Хотят из-под носа увезти несколько тонн цветмета. А вы при этом останетесь ни с чем.

– Да они че, козлы! – взревел Шмидт, выпуская из рук добычу и не обращая внимания на то, как она неудачно шлепается спиной назад. – Кто, кто хочет кинуть?!

Алкоголь усиливал эмоции, но Валетову, честно говоря, только этого и надо было.

Прохаживаясь в спальне перед пятью двухметровыми охранниками, Лева Ша в черном шелковом халате походил на большую летучую мышь, так как он размахивал руками и кричал. Только не на ультразвуке, а реально, чтобы до всех дошло. Валетов успел расположиться на кровати хозяина и даже пару раз потрогать белое и упругое... одеяло, прикрывавшее некогда точеные телеса блондинки.

Женщин в комнате не было, а жаль! Лежа в джинсе на шелковых, белых простынях, Валетова несколько «растащило», даже несмотря на вопли хозяина. Смысл высказанных слов сводился к следующему: надо прийти и немножко всех побить, при этом умудриться не попасть под пули и самим не пострадать.

– Пусть пятьсот рублей отдаст вон тот козел. – Валетов пальцем показал на встречавшего его у ворот охранника.

Шмидт подошел к детине и вежливо попросил возвратить деньги Валетову, что тот незамедлительно и сделал. Ему пришлось даже наклониться перед мелким, развалившимся на кровати. Фрол небрежно засунул деньги в нагрудный карман джинсовой куртки.

– Ну-ка, кончай вещи гадить! – Шмидт самолично подошел и сорвал с кровати Валетова. – Какой ты маленький и говнястый!

Фрол пропищал:

– Всю жизнь такой и таким останусь. Ничего поделать не могу – гены!

Лева Ша скалился двумя золотыми зубами; остальные были родными, а два желтых – сверкали. Видать, утром-вечером надраивает пастой.

– Никаких генов не вижу, мальчик, одни маленькие, лопоухие чебурашки. Гены вон стоят. По два метра пять уродов. Пропустили одну чебурашку, которая забралась ко мне на третий этаж. Это ж надо! Все, идите все отсюда и не возвращайтесь без денег, заготовленных для покупки цветмета и самого дюралюминиевого народного достояния. Все ясно?