Равнение на президента!

Не успел Мудрецкий поднести ко рту чашку во второй раз, как на пороге появился потный Резинкин:

– Извините, а, товарищ капитан, где у вас тут туалет?

– Вы че, на самом деле засранцы? – прищурился капитан. – Сейчас вдоль складов пойдешь и налево у колючки найдешь желанный домик.

Резинкин ломанулся в указанном направлении, а следом за ним устремились и его товарищи по несчастью. Капитан, наблюдая за бегущими страдальцами, обратился к гостю:

– Ты че больных-то привез?

– Да я говорил Стойлохрякову, что у них там на самом деле что-то не в порядке с животами, а ему все равно.

Капитан прищурился:

– Слушай, лейтенант, ты сейчас новую бочку получишь и езжай обратно в часть, а пацанов этих здесь оставь.

– А они тебе зачем?

– Ну-у, в санчасти полежат денек. Ты че, больных заставлять работать – это же преступление. А вдруг заяву напишут? Узнают – проблемы будут. И своему полковнику объясни, скажешь, что диагноз подтвердился – на самом деле больны животами. Да ты не бойся, я сам отзвоню Стойлохрякову и все скажу, че он, должен быть в своем уме человек-то.

– Да, – согласился Юра, – я время от времени на это надеюсь.

Мимо окна в обратную сторону к «ЗИЛу» прошла счастливая троица.

– Ну вот, временно у людей все в порядке, – ухмыльнулся капитан.

Кран пришел на десять минут раньше ожидаемого, что удивило даже Сидорова. Бочку сняли и положили рядом с двумя такими же изуродованными. Взяли новенькую, закрепили в кузове, после чего Сидоров пожелал Мудрецкому счастливого пути.

– А вы, – лейтенант поглядел на троих солдат из его взвода, – остаетесь лечиться. Скажите спасибо товарищу капитану, который заботится о вашем здоровье.

Вспоминая, как было хорошо у них в изоляторе, никто даже и не пискнул. Каждый думал, в какой рай он попадет здесь, в Киржах, где располагается куда более мощное армейское хозяйство. Попрощавшись с Мудрецким и едва сдерживая слезы от очередной волны накатившего поноса, Валетов вновь ломанулся в сортир под сочувственными взглядами товарищей.

– Да, здорово вас прихватило, ребята. – Капитан скрылся в каптерке. И вскоре вслед за краном подъехал «КамАЗ». Сидоров подошел к бочке и велел цеплять солдатам только что привезенный покореженный экземпляр и забрасывать в кузов. – Бочка-то, гляжу, ничего, – комментировал свои действия Сидоров. – Сейчас поедем ко мне, поставим. Течь ведь она не давала?

– Да какие проблемы, товарищ капитан, – улыбался Валетов, вспоминая, сколько говна там навалено по дороге. – Нет, конечно, с бочкой все замечательно!

Поехали по Киржам в частный сектор. Дом у капитана был небольшой, впрочем, чего и следовало ожидать. Загнав задком «КамАЗ» во двор, капитан предложил товарищам солдатам немножко поработать физически, так как кран не мог въехать вместе с грузовиком внутрь двора. Пришлось бочку ворочать на руках и спускать вниз по деревянным доскам. Но с задачей справились, и довольные солдаты уже мечтали о том, чтобы оказаться в санчасти, надеть на себя пижаму, лежать и плевать в потолок.

Капитан не отпускал водителя на «КамАЗе», сообщив ему, что потом он отвезет солдат в санчасть. А перед потом, как выяснилось, товарищ капитан желал, чтобы эту бочку помыли снаружи и изнутри.

– Ну снаружи я помою. – Леха похлопал Валетова по плечу.

– А че это ты снаружи будешь мыть?! – взвыл мелкий. – Снаружи я буду мыть, а ты – внутри будешь.

– Ни фига не выйдет, – улыбался Леха, – внутрь я просто не залезу. А внутрь из нас троих сможешь пробраться только ты.

– Витек тоже может, – не сдавался Фрол, все больше краснея, поглядывая то на бочку, то на офицера.

Резинкин развел руки в стороны:

– Видишь, как меня раскорежило? Не могу я пролезть, только ты.

Фрол дулся, злился, но поделать ничего не мог. А капитан еще поддержал Простакова:

– Что ты, мелкий? Тебе самая халявная работа достанется, ведь никто не увидит, как ты там помыл. Вот сверху все видать.

– Да, товарищ капитан, вы правы, – тут же согласился Резина. – Давайте ведра, я первый схожу за водой. – Он был бодр и готов к работе.

– Вот, рядовой, учись у ефрейтора! – улыбнулся капитал, метнулся в дом и вышел с двумя ведрами и тряпками.

Леха схватился за моющее средство и начал было мыть облупившуюся местами краску, как его тут же остановил Сидоров:

– Нет, вначале пускай вон рядовой помоет внутри бочки.

Фрол залезал на емкость, словно шел на эшафот. Открыв люк, он отстранился – в нос ударили все прелести сортира. А тем временем Простаков с Резинкиным стояли на земле и ржали:

– Че так сморщился? Давай ныряй, будешь по уши в говне, – хохотал Витек, падая на траву.

Капитан думал, что «говно» – это просто обозначение какой-либо грязи. А вот он и ошибался. Валетов вдохнул-выдохнул, сбросил с себя китель, взял тряпку, кинул ее внутрь. Затем туда же последовало со звоном и ведро. Простаков ходил и лыбился вокруг бочки, пока внутри шло весьма хорошо слышимое скрябание. Наконец Валетов показался снаружи. Вначале голова, затем она исчезла, и ее место заняло ведро.

– Ну-ка, прими, – посоветовал капитан Простакову, – тебе удобнее.

Леха содрогнулся, но перехватил наполненную коричневой жидкостью емкость.