Равника

— Наверное, — ответила я, пожав плечами и улыбнувшись. Хотя сейчас моя улыбка могла выглядеть слегка натянуто. — Магия, которая во мне с рождения. Немногие могут увидеть меня, если заранее не знают, где я, и не сосредотачиваются на мне специально. Мой отец хорош в этом, но ему нужно знать, что я рядом, чтобы всё получилось. До сегодняшнего дня лишь трое могли видеть меня в любое время и без всякой помощи: моя мать, Боруво и Гекара.

Госпожа Кайя кивнула. — Вот почему ты так расстроилась, когда я сказала тебе, что Гекара мертва.

Я сочувственно покачала головой. — Нет. Ну, может, отчасти и поэтому. Но в основном я расстроилась потому, что Гекара была невероятно крутой и замечательной. Но да, пожалуй, больно осознавать, что людей, которым есть до тебя дело, стало на одного меньше. Конечно, потом я встретила вас двоих.

Они взяли меня каждый за свою руку и ободряюще их сжали.

В этот момент мы свернули за угол и оказались лицом к лицу с самой миледи Эммарой Тандрис, которая стояла перед дриадой Тростани — ныне бездействующим гильдмейстером Селезнии с её тремя сожительствующими личностями, растущими из общего ствола. Центральная фигура, госпожа Цим, крепко спала. Двое других демонстративно отвернулись друг от друга. Госпожа Оба слева плакала горючими слезами. Госпожа Сес справа сердито сложила руки на груди.

Копейщик Боруво отвесил низкий поклон, который в исполнении кентавра смотрелся очень смешно. — Миледи Тандрис, — произнёс он, — вам уже знакома Гильдмейстер Кайя из Синдиката Оржов. Её сопровождают помощник Тейо Верада и моя крестница Кларысия Шокта, по-прежнему неприкаянная.

Сощурившись, миледи Эммара обвела помещение пристальным взглядом. — Кларысия здесь? — уточнила она.

Я помахала ей, широко ухмыляясь: — Здесь, миледи!

Миледи Эммара дважды моргнула и сказала: — Ещё разок, пожалуйста.

— Я здесь, между Тейо и госпожой Кайей.

Боруво тоже постарался быть полезным: — Она между этими двумя, миледи.

— Да, точно, — внезапно просияв, воскликнула миледи Эммара. — Ох, дитя, хотела бы я, чтобы это не было так сложно. До чего же отрадно видеть твоё лицо и слышать твой голос.

— Это потому, что для вас это всегда как будто впервые. Поверьте мне, миледи, если бы вы видели и слышали меня каждый день, вам бы это очень быстро надоело.

— Я искренне сомневаюсь в этом.

Я снова пожала плечами. — Я могла бы переубедить вас всего за пять минут беседы, миледи — но мы здесь не за этим.

Тяжело вздохнув, она резко посерьёзнела и перевела взгляд на госпожу Кайю. — Я знаю, зачем вы здесь.

— Эммара, прошу, — сказала Кайя. — Нам нужно объединить гильдии. Нив посвятил Раля в свой план, который может спасти Равнику, но он не сработает, если все десять гильдий не будут действовать сообща.

— И он может не сработать даже в том случае, если гильдии будут действовать сообща, верно?

Госпожа Кайя не ответила, но её молчание стоило тысячи слов.

— Гильдмейстер Кайя, мы обе знаем, что Раль Зарек и Нив-Миззет души не чают в своих планах, стратегиях, чертежах. Пока что все они оборачивались полнейшей катастрофой для гильдий, для Равники, и в особенности для Селезнии.

— Но на этот раз…

— Иззеты всегда дают имена своим проектам. Ни одна вещь не существует для них до тех пор, пока она не будет названа, определена, ограничена жёсткими рамками. Вот почему у нас с ними так мало общего. Какое имя Раль выбрал для этого проекта?

Госпожа Кайя замялась, чувствуя нечто, похожее на смущение. Но затем она выпрямила спину и громко произнесла: — Операция «Безрассудство».

Миледи Эммара с трудом подавила смешок. Она определённо улыбалась, когда качала головой, словно мать при виде кривляний своего ребёнка.

Но госпожа Кайя была к этому готова. — Я знаю, как это звучит, но отчаянное время требует безрассудных мер. Мироходцы и гильдии должны объединиться, чтобы победить Боласа.

— Я не возражаю, Кайя.

— Тогда…

Миледи Эммара снова перебила её. Я к такому давно привыкла. Она умела перебивать так, что это вовсе не казалось грубым. Она словно вплывала в разговор, и её голос прорастал между словами госпожи Кайи, как травинки прорастают между брусчаткой. Она сказала: — Мне очень жаль, но сейчас всё, что хотя бы отдалённо напоминает идею единства, находит мало отклика среди селезнийцев. Всё было плохо ещё до потери Виту-Гази, а теперь…

Стоило ей замолчать, как я сорвалась с места и подбежала к крёстному. Он наклонился ко мне, и я зашептала ему на ухо.

Выпрямившись, копейщик прочистил горло и произнёс: — Миледи, Виту-Гази уничтожили создания Боласа.