Равника (ЛП)

И он не мог избавиться от мысли, что подвёл её. Что должен был существовать какой-то способ достучаться до неё, тронуть её за живое, вытащить эту закоренелую тёмную некромантку на свет. Он знал, что она тянулась к нему, что даже в те моменты, когда она манипулировала им, на самом деле она пыталась, пускай неуклюжим и даже нездоровым способом, установить с Джейсом Белереном настоящую связь. И он точно знал, что пару раз, когда его выбор мог бы всё изменить, он умышленно отвергал эти попытки.

Она заслужила это после всего того дерьма, что натворила.

Но она также заслуживала от него лучшего отношения.

Конечно, она была далеко не единственной, кого он подвёл. Список вышел бы очень длинным, и начинался бы он с десяти гильдий Равники.

Проклятье, не только с гильдий.

Теперь он мог занести в этот список каждое живое существо в Равнике. Джейсу никогда по-настоящему не нравилось быть Живым Договором, но сейчас ему определённо не хватало этой власти. Раль и Лавиния объяснили ему, что именно пошло не так в их попытках сплотить гильдии и наделить Нив-Миззета силой, способной уничтожить Боласа. И Джейс хотел было как следует попенять им за самоуправство, но у него и самого было рыльце в пуху. Если бы Живой Договор был на месте и делал свою чёртову работу, то никаких усилий Раля и Нива вообще бы не понадобилось.

Хуже того, не сделай Джейс с Враской то, что он сделал, не сотри он её память и знания о злой сущности Боласа, она, возможно, и не похоронила бы все надежды на альянс гильдий. Если бы он вернулся в Равнику, когда обещал, и вернул бы ей воспоминания, как обещал, она могла бы стоять сейчас здесь, сражаться с ним бок о бок, имея за спиной мощь десяти объединённых гильдий и всю магическую силу Живого Договора.

Это всё из-за меня, подумал он.

Мне её не хватает, подумал он следом.

И за всеми этими раздумьями Джейс продолжал поддерживать собственную невидимость, невидимость Карна, невидимость Тефери и иллюзии у створа портала, из-за которых каждый вечный начинал считать всех окружающих его вечных живыми существами и потенциальными жертвами. Это было утомительным, но не самым сложным чародейством из тех, что ему доводилось творить. Далеко не самым.

Мне следовало сделать больше.

Мне следовало принять командование на себя.

Джейс позволил Гидеону, с его врождённым и неоспоримым моральным авторитетом (не говоря уже о его врождённом и неоспоримом обаянии), отдать распоряжения и рассредоточить их силы. Частично — ну хорошо, всецело — Джейс понимал, что это слишком необдуманное решение. В этом был весь Гидеон — благонамеренность, прямолинейность и отсутствие любых попыток просчитать последствия на пару шагов вперёд. Гидеон Джура боролся с симптомами, не думая о том, как победить причину болезни. Но это не заставило Джейса хоть что-то ему возразить.

Почему? Чтобы потом я мог осуждать всех, как обычно?

Он больше не желал быть таким Джейсом.

Время, проведённое в Ишалане с Враской, изменило его — к лучшему, как ему хотелось бы верить. Он не желал становиться дешёвым подобием Лилианы, играя в игры, решая загадки и манипулируя друзьями, чтобы они взваливали на себя всю ответственность, которую сам он отказывался принять или хотя бы разделить.

Сумев разглядеть свой истинный потенциал сквозь золотистые глаза Враски, он решил было, что нащупал другой путь. Но, лишившись её постоянного влияния, он стремительно возвращался к старым привычкам.

Я не обязан быть язвительным заместителем Гидеона. Не обязан быть обиженным бывшим Лилианы. Я способен самостоятельно принять брошенный вызов и стать...

Внезапный боевой клич, раздавшийся сверху, прервал внутренний монолог Джейса и его рутинное создание иллюзий.

Голос звучал знакомо, и ещё до того, как задрать голову, Джейс знал, что он возвещает о возвращении Гидеона Джуры. Который, между прочим, летел на пегасе.

Вы только поглядите на него. Да Гидеон буквально создан для того, чтобы ездить на чёртовой крылатой лошади.

Гидеон был не один. По обе стороны от него верхом на грифонах летели Аджани Златогривый и женщина, вооружённая впечатляющим луком. Три золотистые ауры, отмечающие их как мироходцев, стелились позади них, как реактивный след.

Следом появилась гильдмейстер Бороса, архангел Аурелия, во главе эскадры ангелов и небесных рыцарей. А за ними медленно плыла Небесная крепость Бороса, Паргелий II.