Равника (ЛП)

Так что я улыбнулась ему, давая понять, что я вовсе не какая-нибудь неженка, и сказала: — Я слишком много болтаю, да? Прости, я провожу много времени в одиночестве и постоянно разговариваю с собой. Всё время твержу себе, что надо бы с этим завязывать. А потом я схожусь с другими людьми, и вроде бы должна учиться слушать. Я хочу научиться слушать. Конечно, я тебя выслушаю, ммм… Знаешь, ты ведь так и не сказал мне своего имени. Начни с него, и я обещаю, что буду слушать.

— Тейо, — выпалил он, в конце повысив голос так, словно спрашивал у меня, правильно ли он произнёс собственное имя.

Стараясь быть полезной, я повторила за ним: — Тейо. Красивое имя. Ты состоишь в гильдии, Тейо? Ты ранен и явно побывал в передряге. Может, мне тебя куда-нибудь отвести? Или к кому-нибудь?

— Нет, я не состою в гильдии. Я — послушник в Ордене Щитовиков.

— Хм. Ни разу о таком не слышала.

— Не слышала об Ордене? Как такое возможно? Что же вы делаете во время алмазных бурь?

— О них я тоже ни разу не слышала, но, наверное, это очень красиво. Алмазы здорово блестят. Мне нравятся блестящие штучки. Знаю, это ребячество, но ничего не могу с собой поделать. Если вижу красивую блестяшку, сразу же её хватаю. Я ведь говорила, что я воровка, да?

Он отпустил мои руки и подошёл к каменному ограждению моста, чтобы поглядеть на реку, текущую внизу. Вытаращив глаза и вцепившись в ограждение с такой силой, что у него побелели костяшки, он принялся бормотать себе под нос: — Никогда не видела алмазной бури? Не слышала об Ордене? Что за ерунда? Монашеский Орден Щитовиков известен по всему Гобахану. Люди зависят от него.

Присоединившись к нему у ограждения, я улыбнулась и пожала плечами, изо всех сил стараясь говорить помедленнее: — Знаешь, я и о «Гобахане» ни разу не слышала.

В сердцах он шлёпнул ладонью по камню и топнул ногой по земле. — Вот это — Гобахан! Весь наш мир — Гобахан! Ты стоишь на Гобахане!

Я взяла его под руку и повела за собой. — Тейо, это…, — не сбавляя шаг, я слегка подпрыгнула на мостовой, тихонько звякнув своими бубенчиками, — …Равника. Этот мир называется Равника. Тейо, мне кажется, ты уже не в Гобахане. Я думаю, ты один из ходящих.

— Мы с тобой сейчас идём. Я иду. Разумеется, я из ходящих!

— Не в этом смысле. Я сама мало об этом знаю. Только то, что сумела подслушать из разговора мастера Зарека и госпожи Враски, когда они не знали, что я рядом. На самом деле, это Гекара попросила меня проследить за мастером Зареком, так что можно считать это заданием, миссией, да? Она хотела знать, где они бывают, когда бывают там без неё. Это, между прочим, почти точная цитата. Она всё время так говорит, Гекара. В общем, я должна была просто следить за ними, но я ещё и немного подслушала. Наверное, не стоит в этом признаваться, но я обожаю подслушивать. Ничего не могу с собой поделать.

— Клянусь Бурей, я понятия не имею, о чём ты говоришь.

— Ну и ну. Да уж. Теперь-то всё встало на свои места. Я хочу сказать, мне следовало сразу догадаться, когда ты возник из ниоткуда, весь в песке. Но сначала ум всегда выдаёт тебе самое простое объяснение, понимаешь? Я решила, что ты умеешь телепортироваться из одного места в другое. Ты умеешь телепортироваться из одного места в другое?

— Нет!

— О том и речь. Потому что, если я всё правильно поняла, на самом деле ты умеешь телепортироваться из одного мира в другой. С плана на план.

— Уверяю тебя, что этого я тоже не умею!

— Я думаю, что в первый раз это происходит случайно, то есть, ммм, без умысла. Типа непроизвольного полёта. Может быть, чтобы спасти свою жизнь? Твоей жизни что-нибудь угрожало?

Он вытаращился на меня даже сильнее, чем когда смотрел на реку. — Как... Как ты узнала?

— Ну, в общем, никак. Я просто предположила, как это может работать. Я ведь уже говорила, что часто подслушиваю всякое. И вдобавок я очень догадливая. А ты действительно был весь в песке. Погребён заживо, я угадала?

Он кивнул, а затем уточнил: — Значит, я больше не в Гобахане?

— Равника.

— Равника, — его странный говор, который прежде я почти не замечала, показался мне чуть более нездешним, когда он произнёс это слово.

Уже догадываясь, каким будет ответ, я всё-таки спросила: — И ты никого здесь не знаешь — не можешь знать, верно?

— Видимо, только тебя.

Я стиснула его руку. — Тогда я официально тебя усыновляю. Пока ты не решишь уйти, мы с тобой будем одной семьёй. Не бойся; я о тебе хорошенько позабочусь. Уж это я умею — ведь мне пришлось научиться заботиться о себе. Ты же понимаешь.

— Угу, — ответил он, хотя вряд ли он и в самом деле понял то, что я сказала.