Равника (ЛП)

Джейс услышал хлопанье крыльев, и рядом с ним приземлился пегас Гидеона. Его всадник не стал спешиваться, но наклонился в седле и обменялся с Джейсом довольными ухмылками. — Удача повернулась к нам лицом, — сказал Гидеон.

Джейс кивнул. Он понимал, что присутствует при переломном моменте. Болас был ещё не побеждён, но нечто наподобие надежды уже витало в воздухе.

Виту-Гази ненадолго остановился, чтобы опустить Ниссу, Чандру, Джайю и Лавинию на землю рядом с Джейсом, Гидеоном и его пегасом. Гидеон всё-таки вылез из седла, чтобы крепко обнять Ниссу. Джейс, не удержавшись, покачал головой. Все знали, что Нисса не любит, когда её обнимают. Но она, по крайней мере, оценила жест.

Чёрт возьми, даже Лавиния улыбается. Кажется. Вроде бы это улыбка. Ну, по крайней мере, она точно не хмурится.

— Держу пари, теперь-то гильдии вступят в битву, — сказал он ей, усмехаясь.

— Все хотят быть на стороне победителей, — с невозмутимым видом ответила она.

Краем глаза Джейс продолжал приглядывать за Боласом. Из его пасти и ноздрей вырывались клубы дыма. Но он по-прежнему и не думал покидать свой трон.

Джейс снова услышал размеренные, постепенно усиливающиеся гулкие удары. С улыбкой он повернулся к Ниссе.

— Ты пробудила ещё одного? — озвучил Гидеон то, о чём подумал Джейс.

Но Нисса смотрела на портал и не улыбалась.

Джейс взглянул на Боласа. Тот тоже смотрел на портал и улыбался во всю пасть.

Гулкие шаги доносились из Межпланарного моста. А затем, согнувшись в три погибели, сквозь портал прошла она: Бонту — исполинская богиня амбиций из Амонхета, погибшая от руки Боласа во время часа полнейшего опустошения, когда весь мир разваливался на части. Теперь её воскресили в виде покрытой лазотепом богини-вечной. И она была не одна. Вслед за ней показался Кефнет, бог знаний. Затем Окетра, богиня порядка. И, наконец, Ронас, бог силы. Мёртвые. Увековеченные. Ростом не уступающие Виту-Гази.

Вечные боги двинулись вперёд. Паргелий II выстрелил в них из пушки, но это оказалось бесполезно, и воздушной крепости пришлось отступить.

Виту-Гази вышел навстречу новым противникам — и едва удержался на ногах, заработав мощный удар от Бонту.

На земле Нисса, казалось, ощутила этот удар так, словно его нанесли ей самой. Она сложилась пополам, и Гидеон с Чандрой одновременно бросились к ней, чтобы подхватить её.

В мгновение ока четверо мёртвых богов окружили Виту-Гази и принялись безжалостно избивать элементаля. Ронас оторвал ему одну руку. Нисса закричала… и оборвала с ним связь. Неподвижный элементаль рухнул на землю.

Ни на что особо не надеясь, Гидеон всё-таки спросил Ниссу: — У тебя ведь есть ещё один?

Джейс увидел, как она отрицательно помотала головой и без чувств рухнула на руки Гидеону.

Глава XXVI Тейо Верада

Их троица по-прежнему не достигла собора, но теперь они были не одни. Тейо, Крыску и Кайю сопровождала постоянно растущая толпа воинов-груулов Домри Рейда, включая отца Крыски Гана Шокту, а также шаманов, друидов, огра и парочку двуногих женщин-ящериц, которых Крыска называла «виашино». Во время битвы с очередной фалангой вечных к ним также примкнули «терраформаторы, супер-солдаты и моряне», как назвала их Крыска, из Ассоциации Симик под командованием «биоманта» Ворела, и иззетские «меха-маги» — люди, гоблины и синекожие ведалкены — во главе с камергером Мари. После следующей битвы их ряды пополнились ещё двумя мироходками: морянкой Киорой из мира под названием Зендикар и молодой человеческой девушкой Самут из Амонхета, который, как понял Тейо, являлся источником всей этой угрозы вечных.

Самут сражалась с яростью и рвением, подобных которым Тейо никогда прежде не видел. Она, похоже, знала всех лазотеповых врагов поимённо, и при каждом убийстве мрачно приговаривала: «Ты свободен, Экнет. Ты свободен, Теммет. Ты свободна, Нейт».

Тейо начал осознавать, что Гобахан — с его алмазными бурями и монахами, его людьми, гномами и джиннами — мог считаться относительно спокойным и скучным миром по сравнению не только с Равникой, но и со всеми остальными мирами, откуда были родом другие мироходцы. Но сейчас он воспринял это открытие спокойно. Он уже так далеко вышел за пределы простого человеческого изумления, что всё примечательное, поразительное, сенсационное проходило мимо него, словно постоянный круговорот светил в небе, оставляя его в состоянии благоговейной оторопи, с которым он уже успел свыкнуться.

Это, однако, не переставало забавлять Крыску: — Ты что, никогда прежде не видел морян?

— У нас в Гобахане не очень много воды.

— Ты никогда не видел ведалкенов?

— Я видел людей с чёрной кожей, коричневой кожей, жёлтой кожей и просто загорелой кожей. Но видеть кого-то с синей кожей мне ещё не приходилось.

— Ты никогда не видел виашино?

— Может быть, какие-нибудь из наших ящериц вырастают в виашино?