Равнина Мусаси

Вы окажетесь на прямой аллее, с обеих сторон которой на полкилометра тянется пожелтевший лес. А как приятно пройтись одному по этой аллее в лесной тиши! С правой стороны верхушки деревьев отливают золотом заката. Кругом так тихо, что даже жутко становится. Только иногда прошуршит упавший с дерева лист. Вокруг ни души. Никто не встретится на пути. Если вы попали в период листопада, то идёте по мягкому ковру из листьев, и при каждом вашем шаге вам будет слышно, как они шуршат. Лес просвечивает насквозь. Между ветками видны тонкие, как нити, полоски голубого неба. Вам всё ещё никто не встретился. Даже немного грустно. Лишь похрустывает листва под вашими ногами, да иногда вдруг, заставив вас вздрогнуть, совсем близко вспорхнёт горлица.

Не стоит возвращаться по той же дороге. Если и заблудитесь, то в той же Мусаси. И не отчаивайтесь, если вас застанет вечер. Выберите себе какую-нибудь дорожку и идите, никуда не сворачивая. Что может быть лучше! Зато вы увидите красоту закатного солнца. Оно уже почти скрылось за Фудзи, но ещё виден край, и облака, пышными гроздьями повисшие над Фудзи, купаются в золоте его лучей. Но не успели вы опомниться, как всё переменилось. Снег застыл на горных вершинах серебряной цепью, которая всё дальше и дальше убегает к северу и наконец исчезает в почерневших облаках.

Но вот солнце скрылось. Проснулся ветер. Застонал лес. Мусаси погрузилась в темноту. Вам становится холодно. Теперь спешите уйти. Оглянувшись, вы увидите, как по веткам поникшего леса ползает холодный лунный свет. А ветер свистит и так и хочет сорвать повисшую на верхушках деревьев луну. Но вот вы и в поле. И теперь вы вспомните знаменитое хокку[14]:

Горы окунулись во мрак.
В сумерках исчезло поле.
Лишь ковыль бледнеет.

VI

Как-то летом, года три назад, мы с другом оставили наши жилища и сели в поезд на станции Мисакитё. Сойдя в Сакаи, мы направились к северу, прошли пять тё и оказались возле маленького моста Сакурабаси. Сразу за мостом стоял чайный домик. Хозяйка, пожилая женщина, спросила у нас: «Чего это вы приехали в такое время?»

Мы переглянулись и ответили смеясь:

— Захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом.

Она тоже рассмеялась: «меня-де не проведёшь».

— Ведь вишня отцвела ещё весной.

Я попытался было объяснить ей, как интересны загородные прогулки в летнее время, но тщетно. Она только добродушно проворчала:

— Беззаботный народ эти токиосцы!

То и дело вытирая пот, мы полакомились дыней, которую приготовила для нас хозяйка. В небольшом ручье ополоснули лица. Огляделись. Ручей, наверное, вытекал из канала Коганэи. Вода, изумительно чистая, бежала среди зелёной травы. Один её вид доставлял наслаждение. А вот послышалось щебетанье. Крошечная птичка прилетела к ручью, помыла свои крылышки и попила, задрав головку. А хозяйка, наверное, ни о чём не думая, моет с утра до вечера в этой прозрачной воде свои кастрюли.

Покинув чайную, мы не спеша отправились вдоль берега вверх по Коганэи. Какая это была чудесная прогулка! Верно, что Коганэи знаменит именно своей вишней, и, возможно, кое-кому покажется нелепой подобная прогулка в летнюю жару. Но так рассуждают только те, кто не знает, что такое летнее солнце Мусаси.

Небо пышет зноем. Облака клубятся, набегая друг на друга, а между ними сияет лазурь. Прозрачные края облаков, рыхлых и безмятежных, отливают белизной цвета то ли серебра, то ли первого снега.

И небо в этом месте кажется ещё более бездонным и синим. Но это ещё не все. Между облаками попадаются какие-то туманные пятна, они и нарушают весь небесный рисунок: всё небо от них колышется, переливается, путается. Там и здесь скрещивается свет, пробивающийся сквозь облака, и тень, падающая от них. Свободно блуждающие пары капризно меняют свои очертания.

И лес, и ветви деревьев — всё вплоть до стебельков травы и листьев тает, дремлет, томится, клюёт носом, опьянённое светом и жарой. Край леса как бы ровно подрезан с одной стороны, и от него начинается широкое поле. По нему летают тонкие паутинки и тут же исчезают.

Мы шли, задыхаясь от жары, не успевая вытирать пот, и всё глядели на небо, всматривались в глубь рощи, любовались небом и просторами, примыкающими к лесу. Думаете, нам было тяжело? Нисколько! Наоборот, мы почувствовали прилив бодрости. Мы прошли вдоль канала три ри и не встретили живого существа. Разве что из крестьянского двора или из-под кустарника высунет морду собака, посмотрит на нас удивлённо, широко зевнёт и спрячется обратно. Где-то возле леса, громко хлопая крыльями, прокукарекал петух. И всюду был слышен этот бодрящий крик: за стенами сарая, в роще криптомерий, в лесу, в кустарнике. На насыпи, в тени вишни, прохаживались куры. А вдали, у верховья канала, конец широкой водяной ленты как будто исчезал в серебристой пыли. Но подходишь ближе, серебристая пыль рассеивается, и вода, ослепительно сверкая, несётся как стрела.