Равнина Мусаси

Больше она ничего не сказала, я и не стал её расспрашивать.

Однажды спустя примерно месяц, я, как обычно, вернулся из конторы, поужинал и стал болтать со своими домочадцами, как вдруг мамаша спросила:

— А что, злой дух никогда не исчезает, сколько бы лет ни прошло?

На что Сатако спокойно ответила:

— Да ведь никаких духов не существует, ни злых, ни добрых.

Но мать не унималась:

— Не болтай чепуху. Не видела, вот и говоришь.

— А вы видели?

— Может быть, и видела.

— О, как интересно! А какое у него лицо? Мне тоже хочется посмотреть, — подшучивала над ней Сатако. Но матери, как видно, было не до шуток.

— Совсем с ума сошла, девчонка! Ишь, злого духа захотела увидеть! — Она поспешно ушла в свою комнату.

— Мамаша странно себя ведёт. Если не обращать внимания… — начал я.

Сатако с беспокойством перебила:

— Мне так неприятно! Мать, конечно, воспринимает это всерьёз.

— Просто нервы у неё не в порядке, — сказал я.

На следующий день всё шло по-прежнему. Она только ещё усерднее молилась по ночам, но мы привыкли к этому и не обращали внимания.

Но однажды в мае этого года я вернулся с работы на два часа раньше обычного. День был пасмурный, и в доме стоял полумрак, особенно в комнате тёщи. У меня к ней было какое-то дело, и я без предупреждения открыл фусума и вошёл в её комнату. Она сидела возле хибати. Увидев меня, она вдруг вскрикнула, хотела вскочить, но упала навзничь. Глаза её были устремлены на меня. Какое у неё в эту минуту было лицо! Я решил, что с ней обморок, и поспешил на помощь.

— Что с вами? Что случилось? — закричал я. Услышав мой голос, она немного приподнялась.

— А, это ты! А я… я… — она говорила, поглаживая грудь, и продолжала всё ещё недоверчиво смотреть на меня. Мне стало не по себе.

— Мама, что же случилось?

— Да ты так неожиданно вошёл, что я не узнала тебя. Вот и испугалась. — Она тут же расстелила постель и легла.

После этого случая нервы матери совсем расшатались. Теперь ей было мало Фудо Мёо, она достала какие-то неизвестные амулеты и развесила их в своей комнате. И что ещё было удивительно — до этого случая она молилась одна, а теперь велела и мне поклоняться Фудо, а когда я спросил у неё, для чего это мне нужно, она ответила:

— Молчи и молись. Сделай это ради меня.

— Конечно, мамаша, если вам так угодно, я буду молиться, но не лучше ли это делать О-Сато?

— Нет, О-Сато не нужно. Она здесь ни при чём.

— Значит, я при чём?

— О, не спрашивай меня. Молись только, заклинаю тебя.

Сатако, услышав слова матери, удивилась:

— Мама, а почему же всё-таки Фудо-сама имеет отношение только к тебе и к Синдзо, а ко мне не имеет?

— Это моя просьба. Ничего я больше не скажу. А если не хотите, то и просить не буду.

— Но странно, зачем Синдзо молиться Фудо-сама. Да в наше время это и не принято…

— Ну так и не надо! — Тёща всерьёз рассердилась, и я поспешил её успокоить:

— Нет, почему же, я не отказываюсь. Но вы всё-таки объяснили бы причину. Я не знаю, в чём дело, но, по-моему, между детьми и родителями не должно быть секретов.

Я надеялся, что после того, как мать признается, удастся разуверить и успокоить её. Она немного подумала, вздохнула и как можно тише начала рассказывать:

— Ну, ладно. Я об этом никому ещё не говорила. Это случилось, когда я была молодой, ещё до того, как выйти замуж за отца О-Сато. В меня был без ума влюблён один человек. Но у меня не лежало к нему сердце. Вскоре он заболел и умер и, говорят, перед смертью очень ругал меня. Всё это мне было неприятно. Но, выйдя замуж и переехав сюда, я больше не вспоминала о нём. Зато после смерти мужа начал появляться дух этого человека. Он всегда смотрит на меня с такой ненавистью, с таким искажённым лицом, что мне кажется, он хочет моей смерти. А когда я молюсь Фудо-сама, этот злой дух постепенно исчезает. И потом, — она заговорила ещё тише, — в последнее время, по-моему, дух начал преследовать и Синдзо.

— Да что ты говоришь! — возмутилась Сатако и нахмурила брови.

— А почему же мне иногда кажется, что у Синдзо такое же лицо, как у этого духа?

Вот почему она уговаривала меня молиться Фудо-сама. Но так как я не умею притворяться, то вместе с Сатако попытался уверить её, что никаких духов не существует. Всё было бесполезно. Мать твёрдо верила и нисколько не сомневалась. Мы в конце концов решили, что ей лучше поселиться в Камакура, там ей будет спокойнее, и, уговорив её, в мае этого года переехали сюда на дачу.

6

Синдзо Такахаси замолчал и поднял голову, провожая печальным взглядом последние лучи солнца. Ему было, видимо, очень тяжело, и он быстрым движением осушил ещё одну рюмку.

— У меня не хватает духа подробно рассказывать о том, что было потом, я только вкратце передам факты, а об остальном вы сами догадаетесь.

Тёща, Умэ Такахаси, оказалась моей родной матерью. Сатако — жена — родной сестрой. Только отцы у нас были разные. Что же это, по-вашему, если не игра судьбы? Этого не объяснишь законом причины и следствия. А если этот случай можно подвести под какой-нибудь закон, то это жестокий закон, и я заранее ненавижу его.