Равнодушные

— Я не любила его, мама… И вообще мы с ним не сходились… И вышло это просто, как видишь… Я приехала к вам и не вернусь более к нему… Положим, я во многом виновата перед ним, но…

— Что ты, что ты, Инночка! В чем ты могла быть виновата перед ним?.. Если немножко кокетничала, так что ж тут дурного? Он все-таки не имеет права ни в чем тебя упрекнуть… Ты была честной и верной женой… Точно я тебя не знаю.

«Если б мама знала!» — пронеслось в голове Инны Николаевны.

И она прижалась головой к матери, словно ребенок, ищущий защиты, и сказала:

— Не будем пока об этом говорить, мама… Я виновата уж тем, что была женой человека, которого не любила…

И мать и дочь несколько минут сидели молча.

Наконец Инна Николаевна спросила:

— А папа не будет недоволен, что я приехала?.. Мне все кажется, что я стесню вас…

— Как тебе не стыдно, Инночка!..

И Антонина Сергеевна стала говорить, как она рада, что Инночка и Леночка будут около нее и что, конечно, отец тоже будет рад. Он ведь так любит и ее и Тину. И, разумеется, никакого стеснения и быть не может. Напротив, в доме станет веселее от присутствия внучки.

В это время в гостиную вошел лакей и доложил Инне Николаевне, что кучер просит деньги.

— Я и забыла… Заплати, мамочка! — попросила она и по-французски прибавила: — Ведь я ничего оттуда не взяла… Одно белье и платье, которое на мне…

— Милая! Это благородно! — воскликнула мать и, отпустив лакея, снова обняла Инну Николаевну и сказала, что она поговорит с отцом, и, конечно, он с удовольствием даст денег, и у Инночки будет все, что нужно. — И у меня есть свои триста рублей. Возьми их, голубка!

Хотя Инна Николаевна не сомневалась, что отец не откажет, все-таки сознание материальной зависимости от него несколько отравляло радость нового ее положения, и она подумала, что непременно попросит Никодимцева приискать ей какие-нибудь занятия.

За четверть часа до обеда пришла Тина, закрасневшаяся, свежая, оживленная.

По обыкновению, она не сказала матери, где была, и, здороваясь с сестрой, проговорила:

— Цвет лица у тебя нехороший. Видно, мало ходишь. Надо ходить, ходить.

И, когда мать сказала, что Инна будет жить теперь с ними, молодая девушка радостно проговорила:

— Наконец-то ты рассталась со своим идиотом. Надеюсь, примирения больше не будет?

— Надеюсь…

— Ты не раскисай, Инна. Не вздумай его пожалеть.

— Теперь уж не пожалею! — значительно проговорила Инна Николаевна.

— Конечно, разведешься?

— Он не хочет давать развода.

— Не хочет? Какой негодяй!.. Видно, надеется, что ты вернешься? Вот и выходи после этого замуж! — смеясь, проговорила молодая девушка.

— Не все же такие, Тина! — заметила Антонина Сергеевна.

— Все, мама! — категорически заявила Тина, точно она отлично знала мужчин. — Пока женщина, которую они любят, как говорят, при них, они готовы ползать на четвереньках, а уйди она… А ты, Инна, попросила бы Никодимцева.

Инна Николаевна слегка покраснела.

— О чем?

— Чтобы он тебе помог, если твой идиот в самом деле будет упрямиться…

— Но что же Никодимцев может?

— Он может поехать к начальнику твоего мужа и попросить…

— Это лучше папе сделать! — заметила Антонина Сергеевна.

— Для папы не сделают того, что сделают для Никодимцева. А он порядочный человек и, конечно, с удовольствием исполнит просьбу Инны! — сказала молодая девушка, не сомневавшаяся, как и многие, что Никодимцев близок с Инной Николаевной.

— Он и так был настолько добр, что обещал выхлопотать мне отдельный вид на жительство…

Антонина Сергеевна вышла из гостиной. Сестры пошли в комнату Татьяны Николаевны.

— Он тебе и развод выхлопочет. Это в его интересах! — заговорила Тина.

— Это почему?

— Да потому, что он влюблен в тебя и…

— И что еще?

— И, разумеется, скоро сделает тебе предложение, Инна… Точно ты сама этого не знаешь… А за него еще можно рискнуть… Он, наверное, в разводе не откажет… Не правда ли, Инна? — с веселым смехом говорила Татьяна Николаевна.

— Не сделает он мне предложения, и не пойду я за него замуж, Тина! — серьезно проговорила старшая сестра.

— Отчего? Разве он тебе не нравится?..

— Тина… Тина… Ты все еще веришь в свою теорию приятных ощущений?

— Верю и живу ими. А ты разве нет?..

— Я пришла в ужас от них, Тина… Нет, Тина, так жить нельзя… Придет час расплаты…

Молодая девушка насмешливо посмотрела на сестру.

— Ты моралисткой стала. С каких это пор?

— С недавних.

— Поздравляю! Это чье же влияние? Никодимцева?

— Отчасти и его. И я хотела бы, чтобы и ты встретила такого человека, как Никодимцев, Тина. Не шути с жизнью. Дошутишься до того, что станешь презирать себя… Избави тебя бог от этого…

— Слова, слова, слова!..

— Пожалуйте кушать! — доложил вошедший лакей.

II