Равнодушные

— Почему ты так написал?…

Лео улыбнулся самодовольно и нагло.

— Прежде всего из уважения к твоей матери… И потом, мне приятно представлять тебя своей дочерью.

Она пристально посмотрела на него. «Какое бесстыдство! Какое редкое бесстыдство!» — подумала она. Но желание растоптать прошлое было сильнее отвращения.

— Я твоя дочь… — сказала она с легкой усмешкой. — Об этом я, по правде говоря, никогда не думала… Как тебе могло прийти подобное в голову? Когда?

— Вчера вечером, — невозмутимо ответил Лео. — Когда мы укрылись за портьерой… в этот миг я, сам не знаю почему, вспомнил, что видел тебя девочкой вот такого росточка, с голыми ножками и маленькими косичками, и подумал: «А ведь я мог бы быть ее отцом! И, однако…»

— И, однако, мы любим друг друга? Не так ли? — докончила фразу, Карла, глядя ему в глаза. — Но тебе не кажется, что эти две вещи, как бы поточнее выразиться… несовместимы?

— Почему? — ответил Лео с неизменной улыбкой и провел рукой, по лбу. — Как правило, да, но в каждом отдельном случае человек поступает, подчиняясь чувству.

— Да. Но это же противоестественно!

Лео рассмеялся ей в лицо. А она глядела на него серьезно, взволнованно.

— Верно. Но поскольку ты не моя дочь, считай, что я не точно выразился. — Они посмотрели друг на друга. — Кстати, — добавил Лео, — пока не забыл… После обеда под любым предлогом спустись в сад… Подождешь меня у рощицы позади дома… Я тут же приду… Договорились?

Она кивнула головой. Лео, довольный, скрестил руки и стал разглядывать потолок. Он не решался даже прикоснуться к ней — боялся, что с минуты на минуту войдет Мариаграция. «Чем мучиться от желания и неудовлетворенной страсти, лучше дождаться момента, когда мы останемся совсем одни и у меня будет сколько угодно времени», — подумал он. Но стоило ему взглянуть на Карлу, как лицо его вспыхивало ярким пламенем, он готов был обнять ее, сжать в объятиях, овладеть ею тут же, на диване.

И то, что этим надеждам сейчас не суждено было сбыться, вызывало у него еще большее раздражение против Мариаграции. Он вспомнил сцену ревности, которую Мариаграция устроила ему вчера вечером, и утратил к ней даже остатки жалости, испытывая одну лишь злобу.

— Твоя мать, — бросил он Карле, — набитая дура.

Карла повернулась, хотела ему ответить, но тут скрипнула дверь. Буквально волоча Микеле за руку, вошла Мариаграция.

— Добрый день, Мерумечи, — сказала она любовнику. И без малейшей паузы, показывая на сына, добавила: — Знаете, Микеле утверждает, что если мы не уступим вам виллу, а продадим ее на аукционе, то сможем заплатить долги. Да еще останется двадцать-тридцать тысяч лир… Он прав?

Лео потемнел в лице.

— Глупости, — не двигаясь, сказал он. — Никто и ни при каких условиях не даст вам за виллу больше, чем я.

— Но, в сущности, — сказал Микеле, подойдя поближе, — ты нам вообще ничего не даешь… Вынуждаешь нас покинуть виллу… и только.

— Я вам уже немало дал, — недовольно, скучающим тоном ответил Лео, глядя через окно на блеклое небо. — Впрочем, — добавил он, — поступайте как знаете, продавайте виллу, дарите ее. Но предупреждаю, больше я ни в чем не приду вам на помощь. И в день истечения срока деньги должны лежать у меня на столе.

Лео знал, что, говоря так, он многим рискует. А вдруг они и правда решат продать виллу на аукционе? Тогда выяснится ее истинная цена, и он проиграет игру, Но Мариаграция не разбиралась во всех этих аукционах и купчих и считала их сплошным обманом. А главное, она боялась потерять возлюбленного и готова была на все, лишь бы его удержать. И она поспешила его успокоить.

— Нет, — сказала она, — на аукционе мы, пожалуй, виллу продавать не станем… Но вы, Мерумечи… могли бы предложить нам более выгодные условия… Тогда можно было бы договориться.

— На каких же условиях? — не глядя на нее, спросил Лео.

— Ну, к примеру, — с редкой наивностью сказала Мариаграция, — вы могли бы оставить за нами виллу до тех пор, пока Микеле не начнет работать, зарабатывать деньги, пока Карла не выйдет замуж.

Лео встретил ее предложение громким, неестественным, презрительным смехом.

— Долго же мне придется ждать! — воскликнул он, наконец оборвав деланный смешок. — Очень долго…

Он посмотрел в грустные, покорные глаза Карлы и угадал ее мысли, «Кто захочет взять меня в жены?» Но это вовсе не вызвало у него жалости или огорчения. Наоборот, он ощутил тщеславную гордость оттого, что вся ее жизнь всецело зависит от него, Лео.

— Как? — оскорбилась Мариаграция. — Что вы хотите этим сказать?

— Боюсь, вы меня превратно поняли, — поправился Лео. — Я уверен, что Карла в ближайшее время выйдет замуж. И от всего сердца желаю ей этого… Что же до Микеле, то не думаю, что он скоро начнет зарабатывать, — пройдет еще немало лет. И я не убежден, что у него хорошие шансы разбогатеть… На этот счет, уважаемая синьора, я, простите, испытываю серьезные сомнения.