Равновесие крови

Я рассматриваю руки, все еще пораженная их голубоватым свечением, вызванным особой травкой, благодаря которой я могла без опаски ходить по Ауэрским лесам. Любой хищник, почуяв морской запах и заметив этот свет, пройдет мимо, зная, что меня трогать нельзя. Так я смогла побывать во многих удивительных местах этих лесов.

Но время вышло. И Фелия, мой компаньон и спутник, ведет меня к выходу в долину Винцель. Пора возвращаться домой.

– Я обязательно вернусь на следующей неделе, честно-честно! – говорю я торопливо, опуская руки и глядя в огромные оливковые глаза подруги. – Посмотреть на брачный танец ночных бабочек… И потом, когда вылезут из воды фрейки. Ооо… святая Клэрия, здесь столько всего интересного! Не хочу уходить!

– Так останься, – мелодично отвечает эльфийка, беря меня за руку и прижимая пальцы к шелковым губам. Ее глаза будто бездонное озеро, – потребовалось время, чтобы научиться читать девушку, узнавать, что она чувствует, когда говорит вот так отстраненно. Сейчас это была бескрайняя грусть. – Нэрва права – тебе нельзя в столицу. Там опасно!

– Я не могу подвести маму, – высвободив руку, я обхватываю себя за плечи и отворачиваюсь. Моя боль и тоска по близким вынудили светлячков хаотично летать вокруг моей головы, выводя причудливый танец.

– Ты и так подведешь ее, зачем делать еще больнее? – мягко спрашивает Фелия.

– Потому что они – моя семья. Потому что мой уход сделает их жизнь невыносимой. Со всем остальным мы справимся вместе, – я поворачиваюсь обратно и с грустью смотрю на нее.

Она знала, что я так скажу, и не стремилась меня переубедить. В этом особенность эльфов – ненавязчивость. И покорность судьбе.

– Тогда пообещай, что если станет больно, если ты поймешь, что больше не выдерживаешь, и если одолеет страх, ты улетишь из столицы в гавань, которая с неба формой напоминает женское лицо, позовешь меня по имени и дождешься ответа. Я заберу тебя, и все твои горести закончатся, – с несвойственной ей горячностью заговорила эльфийка, обнимая меня и разворачивая к себе лицом. От нее исходила волна тепла и нежности, заботы и любви. Она была как вторая мама, с болью отпускающая дитя в опасный мир.

И когда я кивнула, соглашаясь с ее словами, Фелия поцеловала меня в лоб, едва слышно прошептав:

– Ты вспомнишь об этом, когда придет время…

И время пришло.

Рассвет я встречаю у окна, до крови сжимая пальцы. Я искусала губы, доведя себя до точки и понимая, что через несколько часов вся моя жизнь изменится. Все узнают правду.

Я так и не смогла сбежать. Не смогла преодолеть страх и бросить семью. Значит, пришла пора встретиться со своими демонами.

* * *

Нас подняли с первыми лучами солнца, когда только-только проступили пастельные тона и над травой поднялась предрассветная дымка из миллиардов мельчайших капель росы. Я умудрилась задремать прямо на подоконнике, даже не зная, сколько проспала – минуту или час?

Необычайно бодрая Анишка быстро взяла меня в оборот, направив в ледяную ванну и явно ругаясь про себя на мой невыспавшийся вид. Однако сейчас не требовалось ничего экстраординарного, достаточно было заплести волосы в тугую косу, немного освежить личико да помочь застегнуть все мелкие пуговицы на удобном, обтягивающем как вторая кожа, белом комбинезоне. Никаких украшений, подвесок, бисера и камешков, лишь простая одежда и такие же тапочки на твердой подошве. На спине мама вышила зеленые с серебром листья, такие же пустила вдоль рукавов, копируя образ драконьих крыльев. Аналогичная вышивка присутствовала и на обуви.

Это был единственный допустимый способ украсить одежду. Все остальное легко потерять или испортить во время первого превращения. Бесконтрольное дикое животное начало не даст в полной мере сконцентрироваться, и нередко девушки теряли все до последней нитки, превращаясь обратно в человека.

Застыв перед зеркалом, я скрипнула зубами в попытке изобразить улыбку. Даже горничная скептически вздернула бровь. Попрощавшись и пожелав удачи, девушка оставила меня одну.

Я сильно сжала запястье, прижав руку к животу, и зажмурилась до рези в глазах. От напряжения прикусила язык и оттого очнулась. Все. Ты знаешь, что делать. Пройдешь через испытание, тебя все увидят, и после сбежишь, не выдержав позора. Это поймут. Примут. Никто не подумает на семью. Я их не подставлю.

* * *

У нас не было завтрака, да никому кусок в горло и не полез бы – впереди первый полет. Девицы, все как одна, сгрудились возле диванчиков в общей гостиной и тихонько переговариваются.

Сестра, увидев меня, сорвалась с места, чтобы сжать в крепких объятиях. Она тяжело дышала, а сердечко билось так быстро!

– Ну-ну, чего ты так боишься? – обнимаю я ее в ответ, касаясь нежных как шелк волос Кали. – Все через это проходят, и ни один дракон не умер во время превращения!