Равновесие

Псины оглядывались и начинали закипать злобой: бродяга всё-таки решился поживиться тем же, что и они. Скалились, предупреждая... А он, перебрав мусор по верхам, не веря самому себе, вдруг озлился и схватился за край контейнера, Напрягшись, просто-напросто опрокинул его, вываливая всё сразу. Собаки подскочили к дармовой жратве, которую теперь и добывать не надо. Он буквально залез в этот мусор сам и руками вытаскивал всю вонючую хрень, уже понимая, что именно сейчас появится на свет, но отказываясь верить, что в современном городе такое может случиться.

Полотенце, свёрнутое в скатку, просто само выпало к его ногам, проскочив мимо рук. Он подхватил его осторожно и с теми же предосторожностями размотал и тут же прижал к себе холодеющее, поразительно маленькое тельце. Почувствовал, что его сердце раздирает боль возмущения - не умирающего выброшенного младенца, его самого.

"Деятельным..."

Он бросил взгляд на мусор, вокруг которого грызлись собаки, понимая, что надо бы пошустрей сматываться с этого места, пока не прискакала та вопящая дворничиха. И так вон на него уставились двое-трое, вставшие неподалёку. Он не разбирал фигур - не до них... Нагнулся, схватил какую-то смятую длинную толстую одёжку и, прижимая к себе тельце младенца, укрытое (закрытое?) этой одёжкой, быстро пошёл со двора.

"Ах, деятельным..." - мысленно сквозь зубы повторял он, стремительно шагая по пешеходной дорожке к мосту. Зарядил мелкий дождь, укрывший его и его добычу, которая даже не пискнула - давно, наверное, лежала... По времени, рассуждал он, те трое на мосту были примерно где-то до дождя. Значит, их следы должны остаться. Что ж, хоть сегодня не надо будет беспокоиться, как быть со спасённым. На ходу, пользуясь серыми струями дождя, которые не позволяли со стороны разглядеть, что именно он делает, бродяга совсем размотал полотенце и голым прижал ребёнка к себе, к своей горячей от движения коже.

До места, где стояли те трое, он почти добежал.

Узнал сразу. Неделю назад отсюда решился спрыгнуть парнишка. Помешать не успел. Какие-то мудаки задержали в начале моста. Начали издеваться над его уголовным видом, не пуская его дальше, потому что видели, как он торопится. Игра такая. Игрушечка, блин... А там - человек прыгал с моста... И он "упал" вместе с ним. Испытывая боль убиваемого не один раз об стену, глотая хлынувшую из горла кровь и видя, как его собственные кости протыкают кожу... Испугались, что сочтут убийцами, отпустили. Поздно... Когда пришёл в себя - перешёл по слоям пространства в другое время, назад, догнал парня ещё на подходе к мосту, плакал, умолял, просил, рассказывал, как это будет больно, требовал - тряс за грудки, чтобы тот сказал, чего ради порешил с жизнью проститься... Ещё один дурак... Незачем жить ему, блин...

- А ты поищи! - яростно посоветовал ему.

- Что - искать? - испуганно спросил тот.

- А чего ради жить - поищи! Тогда и будет тебе ответ - зачем!

Уговорил... Смешно и удивительно, но парень поверил, что надо искать, изучать жизнь, пока не найдёшь эту треклятую цель...

... Добежав до середины моста, он закрутил головой, судорожно прижимая к себе лёгкое тельце. Так, где это было... Ага, вот оно, то место. Теперь надо определить, что этих троих объединяет. Единственное, в чём он был сведущ, - в пространстве, которое можно пройти и которое у каждого своё. Это объединяющее пространство и начал искать.

"Зачем тебе это?"

- А что? Предлагаешь ребёнка бросить где-нибудь, чтобы его нашли именно так? А если не найдут - и по второму разу начну из-за малыша умирать? Тебе понравилось - коченеть постепенно? Ну вот... А здесь. Ты сам сказал, что они возможно, ищут меня.

"Но тебе нельзя..."

- Уговора не было, как я должен идти по спиральной смерти! Один - или с кем-то! Бродягой - или отцом семейства!

"Но подразумевалось!"

- Вслух сказано не было! Значит, я волен интерпретировать... - Он прислушался к самому себе и фыркнул: ну и заговорил!.. И тут же испугался, склонил голову, прислушиваясь к маленькому тёплому комочку, притиснутому к груди... И как с ним обращаться?!

Но он может только одно - и это одно сделает!

Быстро. Нашёл пространство, связующее троих, и отодвинул слои.

Крыльцо довольно просторного дома. На площадке напротив - машины. Но они сейчас неинтересны. Интересней - вэб-камеры на крыльце, под крышей. Бродяга, закрыв лицо ладонью, поплотней укутал неподвижного, безмолвного, но пока живого младенца в драную рубаху, найденную в мусорке, и положил его рядом с дверью - так, чтобы его не зашибли при выходе и чтобы был виден на камере. Ткнул в кнопку звонка - и отодвинул слои реальности, уходя в настоящее.

Выпал в кусты шиповника. Некоторое время недоверчиво прислушивался к себе. Жив? Руки медленно расслабились. Жив. В смысле ребёнок жив. И чувствует себя комфортно... Выдохнув, он сумел сесть. Глянул на дорожку и понял, что ноги ещё онемелые от холода. Надо отсидеться, пока тело не придёт в норму. Только одно место - солнечное сплетение - горячее. Там, где он прижимал к себе новорождённого.

Он пододвинулся к решётке ограды и задумался.