Раз-два-три-четыре-пять, выхожу тебя искать (СИ)

Михель явился за стол с такими подозрительно блестевшими глазами, что я полностью уверилась в своих предположениях о конкурентке Амалии. Трактирщик забегал вокруг, предлагая на выбор свои произведения, но он ограничился половиной гуся и такими же овощами, что и мы с Крамером. Пока я потягивала отвар, он быстро ел, перебрасываясь с начальником стройки отдельными фразами и совершенно явно торопился уехать в Штальзее. Распрощавшись с Крамером, мы тронулись в обратный путь.

Судя по всему, мы подзадержались на Эдере гораздо дольше положенного времени и сумерки застали нас еще в дороге.

— Марта, давай, прибавь темпа, иначе мы будем ночевать на этой дороге!

Темп прибавлялся плохо, зад то и дело стукался об седло и я про себя проклинала Рихтера с его желанием помыться, из-за которого мы так задержались. К воротам замка мы подлетели почти в темноте и только ругань Михеля позволила опознать нас гораздо быстрее, чем все вежливые просьбы впустить.

— Герр Рихтер, наконец-то вы вернулись! — во двор выскочил Юнг, сам придерживая лошадь. — Мы уж думали, что случилось с вами!

— Все в порядке, герр Юнг, подзадержались у герра Крамера, только и всего, — Михель спрыгнул с лошади и потянул меня за руку. — Марта, ты жива? Давай, слезай…

От усталости я уже лежала на лошадиной шее и поэтому свалилась прямо в подставленные руки.

— Идти сама можешь? Или отнести до комнаты?

Что это с ним? Запоздалое проявление вежливости? Раскаяние, что по его милости я едва жива? Или раскаяние от того, что так легко согласился на все предложения его светлости?

— Герр Рихтер, — Юнг подошел поближе, — сегодня в Корце разбойники были, двое селян ранены, один убит. Ехать туда завтра надо и пораньше.

— Хорошо, Айбер, ждите меня в трапезной, я скоро приду. Ч-черт, как это все не во-время…

Поднимаясь со мной на руках по ступеням лестницы, Михель молчал до самой последней ступеньки.

— Марта, ты совсем ничего не весишь…я почти не чувствую тебя на руках. Уже поздно, а Юнг и остальные ждут меня внизу, чтобы обсудить все на завтра. Нам надо выехать затемно, чтобы успеть добраться до Корца, а если я не посплю хоть три часа, то боец из меня завтра никакой. У меня к тебе есть разговор…тяжелый, но он должен быть обязательно. Я вернусь и мы поговорим, ладно? И…прости меня. Если сможешь.

Он поставил меня на ноги у самой двери, зажег свечи и осветил комнату.

— Я должен идти.

— Да, конечно, — согласилась я. — Тебя ждут внизу.

Два дня весь Штальзее жил, как на иголках. С Рихтером и Юнгом ушли десять человек. Поутру в трапезной было непривычно тихо, не хватало хихиканья служанок, добродушного ворчания Клотильды и всех тех, кто ушел из замка — Карла, Тромса, Гунтера, Ульфа — всех, к кому я уже успела привыкнуть за время, проведенное здесь. Оставшиеся стражники продолжали исправно нести свою службу — охраняли ворота, дежурили на стенах, правили клинки и, как ни странно, убирали ежедневно тот самый двор, который стал камнем преткновения в моем споре с герцогом. Причем вылизывали его с какой-то особенной тщательностью, как будто в насмешку надо всем, что происходило на нем.

— Герр Зайдель, — я подсела к управляющему в надежде выпытать у него вчерашние подробности, — что известно о тех разбойниках, что на Корц напали?

— Фрау Марта, — Зайдель с удовольствием повернулся ко мне, начиная пересказывать то, что вчера сообщил Конрад. Судя по заученности повествования, делал он это уже не в первый раз. — Как вчера герр Конрад приехал в Корц, так с ним поехали Михель и Освальд…

— Михель? — перебила я управляющего и только потом поняла, что речь шла о другом солдате. — Простите, продолжайте!