Раз и навсегда

Виктория уже было открыла рот, чтобы объяснить, что не везет никаких товаров, но ее внимание отвлек поросенок, который изменил направление своего бега и теперь мчался прямо к ней, преследуемый задыхающимся фермером.

– Забирай свою повозку, этих свиней и убирайся отсюда вместе с ними! – рявкнул мужчина в ливрее.

От смеха на глаза Виктории навернулись слезы, когда она наклонилась и подхватила сбежавшего поросенка. Смеясь, она попыталась объяснить:

– Сэр, вы не по…

Нортроп проигнорировал ее слова и посмотрел через плечо на лакея, стоявшего позади:

– Избавь нас от всей этой компании! Выстави их прочь со двора…

– Какого дьявола, что здесь происходит? – потребовал отчета мужчина лет тридцати, с черными как смоль волосами, появившийся на ступеньках.

Дворецкий с разгневанным лицом указал на Викторию:

– Эта женщина…

– Виктория Ситон, – поспешно вставила она, пытаясь удержать смех, в то время как напряжение, усталость и голод уже грозили превратить его в нервную истерику.

Она увидела изумление на лице темноволосого мужчины при звуке ее имени, и ее тревога обратилась в буйное веселье.

Не в силах более сдерживаться, она повернулась и бросила дико визжащего поросенка в объятия фермера, затем приподняла запылившийся подол юбки и попыталась сделать книксен. Изо всех сил удерживая хихиканье, она сказала:

– Боюсь, произошла ошибка. Я приехала…

Не успела она наклониться в полупоклоне, как леденящий голос мужчины остановил ее:

– Вашей главной ошибкой был приезд сюда, мисс Ситон. Однако на дворе уже темнеет, и я не могу вас отправить назад, туда, откуда вы явились. – Он схватил ее за руку и грубо потащил за собой.

Виктория мгновенно отрезвела, ситуация из невыразимо комической становилась ужасающе мрачной. Робко она прошла в отделанную мрамором приемную залу, которая могла вместить весь ее дом в Америке. По обе стороны залы на верхние этажи вели широкие витые лестницы, а сверху, через прозрачный купол крыши, лился яркий солнечный свет. Она запрокинула голову, разглядывая купол. Слезы выступили на ее глазах, и все поплыло перед ней. Больше она не в силах была выдержать. Она оставила позади тысячи миль, плывя по бурному океану, и ожидала, что ее примет к себе доброжелательный джентльмен. И вместо этого ее собираются отправить обратно, разлучая навеки с сестрой. Прозрачный купол вращался перед ее взором в калейдоскопе блестящих расплывающихся цветовых пятен.

– Кажется, она сейчас упадет в обморок, – предупредил дворецкий.

– О, ради бога, только не это! – взорвался темноволосый и подхватил ее на руки. Когда он стал подниматься с ней по ступеням, Виктория начала приходить в себя.

– Дайте мне встать на ноги, – хрипло потребовала она, пытаясь вырваться. – Я абсолютно…

– Успокойтесь! – велел негостеприимный хозяин. На верхней площадке он повернул направо, вошел в комнату и направился прямиком к огромной кровати, со всех сторон завешенной серебристо-голубыми портьерами, подвязанными по углам серебристыми бархатными шнурами. Не говоря ни слова, он бесцеремонно уложил ее на голубое атласное покрывало и удержал за плечи, когда она попыталась встать.

Дворецкий с развевающимися фалдами ливреи быстро вошел в комнату.

– Вот, ваша милость, нюхательная соль, – запыхавшись, выговорил он.

Его милость схватил флакон и приставил к носу Виктории.

– Не делайте этого! – крикнула Виктория, пытаясь увернуться от ужасного запаха нашатыря, но он удержал ее. В отчаянии она схватила его за запястье, чтобы остановить. – Чего вы добиваетесь? – воскликнула она. – Вы хотите, чтобы я это съела?

– Великолепная мысль, – мрачно ответил он, но хватка его ослабла и он поводил флаконом в нескольких дюймах от ее носа.

Изнуренная и униженная, Виктория повернула голову набок, закрыла глаза и шумно сглотнула, борясь с душившими ее слезами.

– Я искренне надеюсь, – раздраженно протянул мрачный незнакомец, – что вас не стошнит на постель, потому что, предупреждаю вас, убирать за собой вы будете сами.

Виктория Элизабет Ситон – продукт заботливого восемнадцатилетнего воспитания, до этого момента бывшая мягкой, обаятельной молодой леди – медленно повернула голову и устремила на него испепеляюще злобный взгляд.

– Вы Чарльз Филдинг?

– Нет.

– В таком случае уходите вон или позвольте уйти мне!

Его брови сошлись на переносице, когда он смотрел на мятежную сироту, взиравшую на него блестящими синими глазами, метавшими молнии. Ее волосы раскинулись по подушке, как расплавленное золото, буйные завитки обрамляли лицо, подобное фарфоровой скульптуре, вылепленной мастером. Ее ресницы были невероятно длинными, а губы розовыми и мягкими, как…

Мужчина резко поднялся и быстро вышел из комнаты в сопровождении дворецкого. Дверь за ними закрылась, и Виктория осталась одна.

Она неспешно села, спустила ноги с кровати, затем осторожно поднялась, опасаясь, что снова начнется головокружение. От беспросветного отчаяния она вся окоченела, но ноги держали ее, и она огляделась вокруг.