Раз - невезенье, два – везенье. Дилогия (СИ)

Коста так и не признался, что владеет белой магией, как думали отец и сам Ринвар. А что тогда он сделал с воином? Ведь того явно отбросило так далеко только от магии. Не зря же тот юный шаман сказал, что чует следы белой магии. И еще чужеземец рассказал, какие вещи могут делать у них. Например, самобеглые повозки с особой магией. Или железные корабли на воде, только очень большие. Оружие, стрелявшее железными шариками, отчего люди меньше стали использовать мечи и луки. А еще его интересовали воинские умения Ринвара и других остальных воинов. Отец посоветовал не препятствовать, и в короткие перерывы между скачками, если хватало сил, Коста изучал приемы схваток мечами, пробовал стрелять из лука или применять короткие копья степняков. Кстати сказать, что-то у него и получалось. А вот драться руками или с ножом Коста умел намного лучше, чем воины. К сожалению, ни сам Ринвар, ни его отец этим воинским искусством были мало знакомы, так как в Империи оно было применяемо только простолюдинами.

Слава Всевышнему, скоро все кончится. И Ринвар, наконец, обнимет свою прекрасную Камиллу, и может быть, зажмет ее в каком-нибудь потайном углу покрепче.

* * *

Глава 7

Круче не бывает...

Как ни старались мы оторваться от погони, но она все равно нас догнала. Со слов графа Инвара, до реки оставалось совсем немного. Последний переход, и считай, мы спасены. Если сразу сумеем найти переправу, конечно.

Орда степняков вывалилась из лощины и выбралась на ровную степь. Если они нас поймают, то после всего, что мы натворили, нам пощады ждать не приходится. Как рассказывал граф Инвар, сдирание кожи одно из их любимых занятий. И ведь все это совсем не со зла. Все, однако, проще и делается согласно их древним поверьям. Диким и ужасным. Если содрать с врага кожу, если удастся, и живьем, съесть его мозги, сердце и печень, особенно достойного уважения своей доблестью противника, то вся его сила, ум и отвага переходят тем, кто его съел. Вот так все просто и понятно. Но лично мне умереть в таких ужасных муках совсем не прельщает. Правда, есть еще способ остаться в живых. Поцеловать три раза обувь врага, который тебя захватил, и тем самым стать его рабом. Со всеми его правами и обязанностями. Правда, прав у раба как раз то и нет. Раб - это уже не человек, а вещь, имущество, притом, не самое ценное, принадлежащее хозяину. В обычае у степняков, оказывается, есть и такое наказание, как скармливать нерадивого раба собакам. И те такое блюдо с удовольствием скушают. Нет уж, как-нибудь умереть так, чтобы не видеть, как с тебя сдирают кожу, съедают твои мозги, сердце и печень. Неподъемная злость вскипала в моей душе, поднималась наверх и просилась наружу. И еще, ужасно так чесались ладони. Неизвестно откуда пришло знание, что я еще могу постоять за себя и своих друзей. Тьфу ты, прямо как в развалинах! Там кто-то нашептал мне в бреду, что разбудит мою Силу. А здесь появилась назойливая мысль, что надо остановиться и рискнуть, и уже применить свою Силу. Как это остановиться? Это же верная смерть! И как применить свою Силу? Я же не знаю! Нет, просто поверить в себя и вызвать Ее! Не надо бояться! Все получится!

Нет, не все потеряно на этом белом свете. Есть еще порох в пороховнице, и есть силы кинуть его во врага.

Лошадка моя неслась во всю прыть. Рядом и чуть впереди скакали граф Инвар и его люди. Получается, я вместе с графом немного отстали. Скоро степняки нас нагонят, и придет конец. Приплыли, называется! Ну, ничего. Перед смертью не надышишься! Помирать, так с музыкой! Сделаем, как велит мне моя дурная башка!

Я с тупой обреченностью потянулся за поводья, останавливая свою лошадку. Еще раз повторяюсь, перед смертью не надышишься. Даже если скакать дальше, степняки все равно нас догонят. А так, пока есть шанс, и мы поборемся.

Моя лошадка остановилась. Она тяжело дышала. Видно, держалась из последних сил. Ну, ничего. Держись, моя милая! Мы пока дальше скакать не будем. А сейчас сделаем вот что! Даже не осознавая, что делаю, я вытянул руки вперед ладошками вверх и представил, что там зажигается огонь, совсем как в очаге или в костре. Ну, после спички или зажигалки. Чиркнул, щелкнул, и готово! И чудо, на моих ладонях и там и там затрепетали язычки пламени, совсем маленькие. Но они росли с ужасающей скоростью, как говорится, не по часам и минутам, а даже по секундам, и скоро превратились в вполне не хилые шарики, а скорее всего, даже в небольшие красные мячики. Как мне хотелось создать что-то более мощное и ужасное! Но...