Раз попаданка, два попаданка...(СИ)

Сойдутся на буйный пир

И спелым яблоком упадет

В ладони Вечности мир

Когда грядущего солнца побег

Пробьется, беды гоня,

И время снова начнет свой бег —

Тогда ты найдешь меня.

В какой-то момент напевы сплелись, его Песня вобрала в себя нашу и повела за собой, и вот незаметно для себя мы уже пели незнакомые слова вместе с ним. Воздух вокруг сгустился, а в комнате будто разом похолодало настолько, что изо рта облачками вырывался пар, но самого холода я не ощущала. Возможно, причиной тому был Майрон, который будто стал воплощенным пламенем. В потемневших глазах майа вспыхивали красновато-оранжевые искры, рука, сжимающая мою ладонь, была обжигающе-горячей и даже кожа слегка светилась, будто на ней плясали блики от костра.

Песня все стремительнее тянула силы, и я, чувствуя нарастающую слабость, заметила, как Ксюша покачнулась, опираясь о плечо Майрона и сильнее стискивая мою руку, увидела, как упрямо сжал побелевшие губы Финрод и как волк, не в силах больше стоять, сел. Тем не менее, ни один из нас не разорвал контакта, и мы продолжали подпитывать заклятье силой. Когда наконец отзвучала последняя строка, все мы, совершенно обессиленные, осели на пол. Не знаю у кого как, а у меня перед глазами все плыло и казалось, что лишь усилие воли удерживает меня в сознании.

Майрон, который теперь и сам выглядел даже хуже любого из нас, поднялся, пошатываясь дошел до стола, налил в чашу вино и прошептал несколько слов, после чего пустил ее по кругу. Я заметила как после глотка из чаши на побледневшее лицо подруги стал возвращаться румянец. Вино зачаровано? Приняв от Ксюши чашу я удивилась: в ней оказалось не вино, а абсолютно прозрачная жидкость, теплая и ароматная, совершенно не похожая ни на что из того, что я пробовала раньше. Питье обожгло горло, но не опьянило, а лишь взбодрило и придало сил.

Финрод, в свою очередь отпив из чаши, удивленно воззрился на майа:

— Это же…

— Мирувор, — слабо улыбнулся тот.

— Ты что творишь? — Финрод отреагировал быстрее, чем мы успели что-либо понять. Стремительно поднявшись, подставил покачнувшемуся Майрону плечо, после чего прижал чашу с остатками мирувора к его губам, вынуждая допить целительный напиток. — Убить себя задумал?!

Вот уж не ожидала, что Фелагунда можно разозлить! Рядом насмешливо фыркнул волк, похоже, на это сил у него всегда хватает! Ксюша недоуменно переводила взгляд с одного на другого, кажется, она не поняла что произошло.

— Не хотел брать у вас слишком много, — майа говорил тихо, похоже, даже мирувор не смог восстановить его силы. — Прости, нолдо…

Серебряные глаза Финрода гневно сверкнули, но он, сжав зубы, промолчал, лишь положил руки на грудь Майрона, делясь силами, тот благоразумно не возражал.

— Спасибо, нол… Артафиндэ. — Майа отстранился и подал руку Ксюше, которая, как и я, продолжала сидеть на полу. — Не думал, что ты умеешь злиться. Признаю, я немного не рассчитал…

— Немного, — снова фыркнул Миримон. — В следующий раз когда захочешь перебраться к Намо обратись ко мне. — Широко зевнув, он добавил: — Пойду вздремну, чего и вам желаю.

Поднявшись, он медленно поплелся к выходу, мы с Финродом покинули комнату следом за ним. К счастью для майа, подруга похоже не поняла, что в попытке защитить нас он исчерпал собственные силы едва ли не до конца, иначе, боюсь, его участь была бы незавидна.

***

Проводив меня, Финрод замер на пороге.

— Зайдешь? — потупившись, предложила я, первой делая шаг в темную комнату. Пока мы были на совете, а после и у Ксюши с Майроном, солнце давно село, лишь искристый лунный свет, проникая сквозь незакрытые шторы, освещал небольшое пространство у окна.

Он шагнул внутрь, закрывая за собой дверь и, не успела я даже охнуть, подхватил меня на руки, прижимая к груди.

— Наконец снова могу это сделать, — прошептал Финрод, коснувшись моих губ легким поцелуем. Я с готовностью ответила, но он отстранился. — Подожди, у меня есть кое-что для тебя.

Преодолев несколько шагов, отделяющих нас от кровати, он уложил меня, а сам прошелся по комнате, зажигая светильники. Комнату тут же залил их теплый золотистый свет. Вернувшись, он присел рядом, и, взяв мою правую руку, надел на указательный палец изящное серебряное кольцо.

— Какое красивое, — восхищенно выдохнула я, рассматривая продолговатые листочки, сплетение чешуйчатых змеиных тел и расположенный между ними крупный нежно-голубой камень.

— Я сделал их давно, еще в Валиноре, — тихо проговорил он, нежно поглаживая мое запястье, отчего по моему телу забегали мурашки. — Ты примешь его?

Глядя в сияющие серебряные глаза не смогла отказать, хотя мне было несколько неловко

— Ты сам сделал? — удивленно переспросила я. — И почему «их»?