Разбег. Повесть об Осипе Пятницком

По решению комитета, вынесенному еще при Гусеве, в ведение Осипа передавался весь конспиративный технический аппарат Московской организации, в первую очередь тайная типография и паспортное бюро. Было неловко говорить Таратуте, что ни типографиями, ни подпольным изготовлением документов никогда доселе еще не приходилось заниматься: получилось бы — вроде цену себе набивает. Ну да ничего, жизнь сама покажет, что и как нужно будет делать.

Получив от Таратуты адрес и пароль тайной типографии, Осип в сопровождении Маши Эссен, добровольного своего гида, отправился в «коммуну», находившуюся где-то неподалеку; на Тверской-Ямской, сказала Эссен. Осипу понравилась идея «коммун». Суть ее в том, что несколько партийных активистов, как правило легальные товарищи, снимают квартиру из четырех-пяти комнат, здесь на день-два всегда могут найти приют люди с ненадежными документами.

На Тверской-Ямской Осипа ждала нежданная радость: одной из «хозяек» квартиры оказалась Соня Брички на, товарищ по работе в Одессе… ничто так не греет на новом месте, как встреча со старыми друзьями! Обнялись по-братски, сели чай пить; Осипу не терпелось поскорей тайную типографию посетить, она уже действует, и, по словам Таратуты, очень даже неплохо, но лучше все же самому взглянуть, так ли там все, как надо; да только Соня никак не отпускала, вела себя как истая хозяйка, всякими вкусностями потчевала, а потом темнеть стало, смысла идти в магазин не было уже ни малейшего. Осип отложил эту свою затею до утра, а вечер на то употребил, что по схеме московских улиц привыкал к диковинным на слух названиям — Плющиха, Солянка, Божедомка, Сретенка, Сухаревка, Ордынка. Особенно интересовала сейчас Осипа Сретенка и прилегающая к ней округа; там, на Рождественском бульваре, в каком-то фруктовом магазине, как раз подпольная типография и размещалась.

Прежде чем войти в этот магазин с вывеской «Торговля восточными сухими фруктами и разными консервами», Осип тщательно обследовал месторасположение магазина. Рядом, за три дома, находилась шумная Сретенка, человек здесь что песчинка, не сразу отыщешь в толпе нужного. Что же до бульвара, на который магазин выходил своими окнами, то близость бульварных скамеек не очень-то радовала: легче легкого было вести оттуда наблюдение. Не очень ладно и то, что чуть наискосок от дома пост городового — вон возвышается живым монументом! А впрочем, тут же подумал Осип, как знать, может быть, близость городового как раз и на руку: кому придет в голову искать крамолу под носом у него? В Одессе, во всяком случае, такой фокус отлично сходил с рук; самая надежная явочная квартира (кажется, и по сей день нераскрытая) — та, что на Почтовой, — окнами выходила во двор полицейского участка…

Расположившись на скамейке бульвара, Осип с полчаса наблюдал за входной дверью в магазин. За все это время лишь какая-то старуха в тяжелом, не по нынешней жаре салопе посетила заведение, но вышла оттуда быстро, едва ли купила что-нибудь. Если так всегда, подумал Осип, то торговлю… восточными фруктами и консервами при всем желании бойкой не назовешь. Но оно, положим, и к лучшему: чем меньше покупателей, тем меньше и перерывов в работе типографии…

Дверь с улицы вела в комнату, наполовину перегороженную прилавком; в глубоких блюдах выставлен имеющийся в продаже товар: рис, изюм, орехи, вяленая дыня и какая-то сушеная травка несомненно восточного происхождения. На высоком табурете невозмутимо, как буддийский божок, восседал приказчик с вполне рязанской ряхой, русой, стриженной под горшок головой, но с черными, явно крашеными и особо, на кавказский манер, колечками вверх закрученными усами.

Осип спросил фунт орехов и полфунта изюма. Приказчик сперва с недоверием посмотрел на него, по затем, уразумев, вероятно, что перед ним самый что ни есть взаправдашний покупатель, с неожиданной прытью бросился к весам и довольно споро свернул кульки, тщательно взвесил товар, назвал цену. Осип расплатился с ним, тот до копеечки вернул сдачу — только теперь Осип сказал пароль: велика ль будет, мол, скидка при оптовой закупке? Пароль был хороший: естественный; такой и при чужих смело говорить можно. И отзыв на пароль столь же незаметен: а это смотря какой опт, не угодно ль с хозяином переговорить… Осипу понравилось, как приказчик произнес свой ответ: словно бы не с глазу на глаз были они сейчас, а при людях, которые должны принять все за чистую монету. Осип сказал: да, ему угодно поговорить с хозяином. Приказчик, по-прежнему ничем не выдавая своей игры, провел Осипа во вторую комнату, где находился некто, склонившийся над толстой конторской книгой. Взглянув на Осипа, он легко поднялся с места, шагнул навстречу.

— Здравствуйте, дорогой товарищ! Признаться, я вас вчера еще ждал. Мне Виктор говорил… Моя фамилия Аршак, но сейчас имею честь пребывать тифлисским мещанином (тотчас и акцент соответственный, без нажима впрочем, появился) Ласулидзе Георгием, на имя коего снята сроком на один год и четыре месяца настоящая лавка…

— Вы и живете по этому паспорту? — спросил Осип.