Разберёмся по-семейному

Своими коленями она обхватила его колено и немножечко сжала, не сводя с него глаз.

– Не знаю, как насчет себя, но единственный совет, который я могу дать ей, – это вычеркнуть его из своей жизни. Мариш, я знаю людей типа этого Фимки – он не годится для Наташи. Он вообще не годится в спутники жизни ни одной женщине, кроме той, которая скрутит его в бараний рог. Ты же должна это понять.

– Я-то это понимаю. Но Наташа не понимает.

– Придется. – Барский поставил пустой бокал и провел рукой по еще влажным волосам. – Ты, действительно, уверена, что он отправился в Питер полюбоваться на Пушкинские места?

– Как и в том, что дамочка, взявшая трубку, когда я звонила, была просто горничной отеля, мой милый. – Ее голос звучал хрипло, а пальцы яростно сжали его руку, пуская ногти под кожу. – Знаешь, милый, многим моим друзьям ты совершенно не нравишься. Меня уже очень давно не приглашают на разные светские тусовки, презентации и прочие приемы. Таковы правила игры, хотя мне на это и наплевать.

– Сравнивая меня с Фимой, ты ни к чему не придешь.

– Черт возьми, тебе надо пореже летать на самолетах. Ты от них тупеешь. – Она уронила сигарету на пол и яростно затоптала ее. – Я и не собираюсь сравнивать.

– Действительно? – поднял бровь Барский.

– Да я и не смогла бы. – Она взяла другую сигарету. – Прошло семь лет, и я думаю, что знаю о тебе меньше, чем в самом начале нашего знакомства. Мы можем быть вместе неделю, месяц или два. Потом по телефону с этим твоим противоподслушивающим устройством тебе кто-то звонит, говорит тебе несколько слов, и ты бросаешь все, бросаешь кабак в середине рабочего дня, бросаешь меня на половине ночи и уходишь. Я знаю только, что порой за этим стоят такие большие шишки, что генералы тебе кланяются и берут под козырек. А когда ты свободен, то начинаешь возиться с какими-то подозрительными субъектами. – Она затянулась сигаретой и наклонилась к нему. – Но в одном, что касается тебя, я уверена. Я тебя люблю. И этого достаточно.

– Вот и хорошо. – Барский в глубине души лелеял надежду, что Марина никогда не узнает, что большинство подозрительных субъектов, с которыми он встречался в «Трубе», были агентами разных стран. И не только дружественных. Они превратили «Трубу» в нейтральную территорию, своего рода клуб, где противники могли бы встретиться, посидеть друг с другом, вместе выпить, рассказывая противнику небылицы и пытаясь выведать у него крупицы информации.

– Неужели ты не понимаешь, что с Наташей происходит то же самое? По твоему мнению, Фима какой-то там сукин сын, пейсатая морда, хмырь какой-то недоделанный. А для нее он очаровательный, рассудительный, а, может быть, даже гениальный юноша. Не важно, так ли это на самом деле. Важно, что и она любит его.

– О, женщины! – сказал Барский. – Да, согласен, он грамотный инженер, но в нем нет ничего такого… очаровательного. Мы, деревенские ребята, называем таких городских козлов пронырами. Он расчетливый, а не рассудительный. Он знает, что ему нужно от женщины, и у него хватает ума и терпения обрабатывать ее до тех пор, пока она не приползет на коленях и не отдаст сама то, что ему нужно.

– Истина, – медленно сказала Марина, – возможно, где-то посередине.

– Возможно, – согласился Барский, пытаясь представить себя, что же может увидеть женщина в Фиме Лифшице.

* * *

Высокий, довольно привлекательный, но не красавчик. Острый взгляд серых глаз, светлые волосы. Одновременно мужчина и мальчик. Человек, способный облечь в непринужденную форму то, что хочет сказать, хорошо танцует, знает кабаки с хорошей кухней и умеет пить. У него современная холостяцкая квартира в городе и небольшая дачка в районе Пушкино. Там у него отличная мастерская и гараж, где он занимается своей инженерной работой. Там же он прикупил еще пару гаражей, полных старинных машин, которые он восстановил из утиля и довел до полного блеска. Барский всегда признавал, что у Фимы Лифшица золотые руки.

– Не знаю, что думает об этом ФСБ, но они, должно быть, считают, что он еще в городе. По крайней мере, пара ребят от них приглядывает за аэропортом. – Барский рассказал ей о встрече с Коржановым и Сияпиным. – Ты можешь объяснить, зачем ему понадобилось скрываться? Он что, задумал бежать в Израиль?

– Не представляю. Когда в последний раз я видела его с Наташей, не похоже было, что его что-то беспокоит.

– Когда это было? И что он говорил?

Марина рисовала бокалом мокрые кружки на крышке фортепьяно.

– Это было вечером дня за два или три до его исчезновения. За два, я думаю. Я тогда выступала, а они сидели рядом, но я не много слышала из их разговора. Да я и не прислушивалась.

– Попытайся вспомнить.

В зале поднялся шум. Яночку напоили в усмерть, и она для двух грузинов начала танцевать стриптиз прямо в зале, без музыки. Барский дал знак бармену, чтобы для приличия включил хоть какую-то музыку. Заиграл «Отель Калифорния». Движения шлюхи стали плавнее и размереннее.