Разберемся по-семейному

Зацепин слегка улыбнулся.

— Так зачем говорить об этом?

Барский откинулся назад и положил ногу на ногу.

— Я кое-что тебе поведаю. Просто так. Но мне хотелось бы узнать, что ты из этого выжмешь.

— Вовсе это не «просто так». Ты хочешь, чтобы прокуратура делала за тебя грязную работу, Барский. — Тот ухмыльнулся.

— Я полагал, что у вашей конторы отличные отношения со Слизняком, — продолжал следователь.

Барский растерянно моргнул, услышав слово, которое произнес Зацепин.

— Чему ты удивляешься? Слизняк — наш осведомитель. — невозмутимо заявил Зацепин. — Мы используем Резо, Резо использует нас, — размеренно продолжил он. — Иногда получается неплохо. Но Резо никогда не откровенничает с милицией о собственных делах. В подобном случае он готов напустить на нас целую стаю продажных адвокатов, прежде чем мы успеем спросить, как его зовут.

— Я так понимаю, что последнее время с Резо ходит парочка громил-телохранителей. Не исключено, что это ребята Гершковича.

— Это легко установить. — Зацепин набрал номер, переговорил с кем-то и записал два имени в своем блокноте.

— Ты угадал, Барский. Двое крутых пацанов крутятся рядом с ним на правах его телохранителей. Сашка Крот и Мишка Бубон. Оба — боевики, работают на Гершковича. — Зацепин повертел в руках трубку. — Здесь что-то не сходится. На фига ему охрана? Почему именно от Гершковича? И вообще, почему ты науськиваешь меня на Слизняка?

— Ты же все равно его не возьмешь?

— Я могу тряхнуть его, если от этого будет польза. Ты можешь связать его с исчезновением Лифшица?

— А ты можешь связать Лифшица с неким усопшим, Гришкой Насосом? — Зацепин снова повторил это слово.

— Ты же знаешь, что сделать это наверняка мы не можем. У нас есть покойник в квартире Малютиной и тот факт, что она была любовницей Лифшица. Практически ничего, но ведь с чего-то надо начинать.

— Я заинтересовался Резо, потому что прошлой ночью в квартире Лифшица нашел его имя в бумагах нашего пропащего. Пока я размышлял об этом, появился еще один занятный человечек по имени Вася Игнатов, он работает на «почтовый ящик», где служил Лифшиц и является там главой службы безопасности. Мы выпили около литра хозяйской водки, и он поведал мне интересные, хотя и несколько туманные факты.

— Опять то же самое, — резко сказал Зацепин. — Мои пацаны обшарили всю квартиру Лифшица и всю его дачу. — Он фыркнул. — И ничего не нашли.

— Так всегда получается, когда смотришь не там, где нужно, — отозвался Барский. — А теперь информация вообще задаром. У Лифшица в бумагах было что-то вроде списка возможных покупателей на его последнюю машину. Одним из них был Резо Долидзе. В Москве и по стране могут быть, конечно, еще два или три Резо Долидзе, но я что-то в этом сомневаюсь.

Зацепин закачался на своем скрипучем стуле.

— Рассказывай дальше. Что ты выудил у Игнатова?

— Странная история. Он занялся делом Лифшица, потому что надеялся выйти через него на такую странную личность — монсеньора Казиева. — Барский вкратце рассказал ему историю, которую ему поведал Игнатов.

— Точно. Я помню это ограбление, — кисло сказал Зацепин. — Нас всех тогда еще премии лишили из-за этого налета. Я-то думал, что этот козел уже сдох в своем лагере. Ладно, ты себя повел как мужик, и я тебе кое-что расскажу. Власти тоже не забыли об этом золоте. Они подсаживали к Казиеву своих ребят и в тюрьме, и в колонии, но так ничего и не узнали. Они продолжают приглядывать за ним с тех пор, как он вышел, и опять ничего. Он живет тихо и не ввязывается в неприятности.

— Кто его содержит? — потребовал Барский.

— Во всяком случае не райсобес, — угрюмо ответил Зацепин. — Первое время он практически побирался. Мы за ним внимательно приглядывали, и за его корреспонденцией. Примерно три месяца назад какой-то мужик подарил ему роскошный особняк за городом. Потом еще какой-то неустановленный товарищ положил на его имя пять миллионов рублей в сберкассу. Затем он начал получать занятные переводы без обратного адреса, но из одного и того же почтового отделения. Зная Казиева, легко можно было предположить мошенничество, потому что жить он начал явно лучше. Однако ничего такого мы ему инкриминировать не могли. К нему на дачу зачастили иномарки, у него появилась до зубов вооруженная охрана, и тем не менее он продолжает раз в неделю исправно являться в райотдел и отмечаться у участкового. Ну скажите, что мы ему можем инкриминировать? Разве что уклонение от уплаты налогов, но и то не ранее, чем через год.

— И больше ничего? — пробормотал Барский.

— Ничего.

— А что, если все-таки именно он провернул это дело тридцать лет назад? — предположил Барский. — Допустим, что он украл это золото, затем оно было припрятано, и кто-то из его людей его теперь достал.

— За ним так следят, что провернуть все это и не попасться просто невозможно, — твердо сказал Зацепин. — Да и сам Казиев такой человек, что родной матери не доверится, когда речь идет о полумиллионе баксов в золотых слитках.

— Так. Слушай, старик, из того, что ты знаешь, можно заключить, что за этими роскошными подарками стоит Гершкович?