Разбитая музыка

Все присутствующие кажутся обыкновенными трудящимися людьми, но среди них немало профессионалов: врачи, юристы, пожарники, бухгалтер и его веселая жена, социальные работники, служащие, программисты, учителя; среди них нет ни одного чудака или фанатика. В сущности, я не знаю, кого именно я ожидал здесь встретить, но вид этого большого и гостеприимного общества обнадеживает меня.

— Вы впервые попробуете растение? — спрашивает врач. Мы никогда прежде не слышали, чтобыо легендарном

снадобье упоминали в такой форме, но предположили, что речь идет об аяхуаске, что, я полагаю, является оригинальным индийским названием.

— Да, для нас это в первый раз. Нам сочувствующе улыбаются.

— Все будет в порядке, — говорит один из школьных учителей. Мы пытаемся улыбнуться в ответ, в очередной раз подавляя опасения и тревогу. В комнате собралось уже около двух сотен людей, вокруг центрального стола в ней расставлены плетеные пластиковые шезлонги на металлических каркасах. Над столом возвышается деревянная арка, выкрашенная синей краской, на которой ярко-желтым выведены слова LUZ, PAZ, AMOR. «Свет, мир, любовь», — догадываюсь я, призвав на помощь остатки своего португальского. Двое наших спутников, которые, видимо, будут опекать нас на протяжении всего вечера, появляются вновь и провожают нас к креслам в первых рядах. Они заверяют, что помогут, если у нас возникнут трудности.

— Трудности? — спрашиваю я, не в силах скрыть свое беспокойство.

Голос мужчины, когда он отвечает на мой вопрос, звучит немного скованно:

— Вы можете ощутить некоторый физический и эмоциональный дискомфорт. Но, пожалуйста, попытайтесь расслабиться, а если у вас появятся вопросы, я постараюсь на них ответить. Вокруг стола стоит пять или шесть пустых стульев. Кажется, что тишина буквально просачиваетсясквозь помещение, когда шестеро мужчин входят в церковь через боковую дверь и направляются кстолу. Чувствуется явная торжественность в их величественной процессии, и, видя ихисполненную достоинства осанку, я делаю вывод, что это влиятельные персоны. Возможно, обстановка всего события уже начинает искажать мое восприятие, но облик их кажется мнестрогим и аскетичным, как облик монахов или мудрых старцев. Это мэтры, которые будутпредседательствовать во время церемонии.

На центральном стуле, как нам объясняют, сидит мэтр, специально приехавший на церемонию из северного бразильского города Манауса. Именно он будет вести ритуал. Это человек среднего возраста со взглядом мудреца. Его глубоко посаженные глаза глядят с несколько ироничного, но совсем не злого лица, как будто он смотрит на мир изнутри длинного темного тоннеля. Он кажется мне человеком, который может поделиться удивительным секретом, невероятной историей или частицей сокровенного знания. Во мне просыпается интерес. Мое настроение улучшается еще и потому, что я замечаю, как легко черты его лица освещаются очаровательной улыбкой, когда он приветствует кого-нибудь из своих знакомых. Очевидная доброжелательность этого человека успокаивает меня.

В центре стола стоит большой стеклянный сосуд, наполненный болотисто-коричневой жидкостью. Я предполагаю, что это и есть легендарное священное снадобье, о котором я так много читал, — аяхуаска.

Мэтр дает знак, что нам следует присоединиться к общей очереди, которая образовалась в проходе и змеится до задней стены помещения. Видимо, мы здесь единственные новички, и нас очень вежливо провожают к началу очереди и вручают нам белые пластиковые кофейные чашки. Мэтр с благоговением наполняет их из стеклянного сосуда с металлическим краном у основания. Несмотря на торжественность церемонии, священная жидкость по виду напоминает субстанцию, которая бывает в маслосборнике старого двигателя; легкое подергивание ноздрей подтверждает мои опасения относительно того, что пахнет эта жидкость так же плохо, как и выглядит. «Неужели мы действительно собираемся проглотить эту мерзость? — думаю я. — Мы, должно быть, сошли с ума».