Разбитая ваза

— Отчего бежишь, сердешный? Мечешься, покоя ни себе, ни людям не даешь. Сотрудники твои не понимают, то ли хоронить тебя, то ли ждать еще. Ладно бы пацаном был. Самый возраст за ум браться.

— Думал я.

— И чего надумал?

— Надо как-то исправить все. Может легенду сочинить, что меня похитили?

— Тьфу ты! Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Говори, какой совет услышать хочешь, да пойду я. Скучно мне с тобой, Агапов или кто ты там?

— С кого мне начать? К Катьке сначала поехать или в клинику?

— Знаешь, что, Стас, отпустил бы ты Катерину Лобанову. Ты ведь ни разу не назвал ее никак, кроме Катьки. Не про тебя она, парень, родилась. Пойду я. Ты можешь мне звонить, когда все наладишь да поумнеешь. Кофе сам оплати!

Круглов сердито поставил чашечку с недопитым кофе и ушел.

Агапов посидел еще с полчаса, расплатился и тоже вышел.

Ехал он бездумно, сворачивая по светофорам, притормаживая где надо или ускоряясь.

Нынче Агапову было стыдно и он прибег к своему излюбленному методу, решил посчитать плюсы и минусы. Хотелось все вернуть назад, уверенность, легкость бытия, бесшабашность, интерес к жизни. Стас остановил машину, вышел, закрыл ее и побрел к заливу. Нелегкая принесла его в Приморск. Погода была солнечная, волны неспешно накатывали на берег. Как раз то, что надо, для раздумий и принятия решений.

Безусловно, менять фамилию было глупостью, но он и в самом деле старательно искал, кто его пытался убить. Значит, можно поставить минус и плюс.

С Марком выяснил все. Бывший друг выглядел жалко. Он боялся, что Стас его станет бить? Агапов хмыкнул. Может надо было морду начистить, а не хранить ледяное молчание столько лет? Время ушло, а сейчас Марк неинтересен ему. Плюс.

Римму подвел, взвалил на нее все. Минус.

Отмалчивался, не звонил. Минус.

Отца заставил волноваться. Минус.

Дела забросил. Минус.

Про Катьку. То есть про Катеньку, думать не мог. Это была не ошибка. Это была катастрофа. И не думать он не мог. И что делать, тоже не мог понять.

Сигареты закончились. Пора было возвращаться домой. И прекратить, наконец, этот балаган.

Квартира осиротела. Все покрылось пылью, воздух был спертый. Стас раскрыл окна, немного повытирал пыль, понял, как это скучно и набрал телефон Риммы.

— Агапов! Ты лучше мне на глаза не показывайся! Я у Грача пистолет возьму и пристрелю тебя!

— Я хочу приехать!

— Сейчас? Смотрел на часы? Тебя не я, а Грач пристрелит! Знаешь он какой злой на тебя!

— Римма, прошу. Пожалуйста.

— Только не ко мне домой, мои все спят!

— Мы у подъезда поговорим.

— Ладно. Жду.

Римма была в ярости, она припомнила все свои обиды. Сорвал отпуск, деловым партнерам пришлось врать. Семью из-за него совсем забросила. Дала слово, что когда появится Стас, она уйдет из клиники.

Агапов молча выслушал, когда первый шквал прошел, сказал:

— Я искренне приношу свои извинения, Римма. Я пришел к тебе за помощью. Завтра я возвращаюсь, мне стыдно сейчас и будет еще сложнее. Все понимаю, мне ошибки надо исправлять. Больше всего я виноват перед Катей. Я не готов еще прийти к ней. Должен сделать это наедине, если завтра она меня увидит, то я точно никогда уже не смогу завоевать ее доверие.

— Можешь не трудиться! Она сегодня ушла раньше, отпросилась. Вечером позвонила и попросила неделю за свой счет.

— У нее что-то произошло?

— Не сказала. Ты же знаешь, какая она скрытная и сдержанная. Нет, ты ее совсем не знаешь, Агапов! И лучше бы тебе Семену на глаза не попадаться сразу, обещал начистить тебе морду. Две его любимые женщины страдали.

— Верочка и еще кто?

— Болван! Катя, конечно же! Все, я домой. До завтра, если опять не смоешься.

— Нет. Клянусь.

Агапов подъехал к Катиному дому. В кухне и комнате горел свет. Дома. Значит, ничего не произошло. Стас заехал в цветочный магазин, цветочница порекомендовала купить астры.

«У беды глаза зеленые, Не простят, не пощадят, С головой иду склоненною, Виноватый прячу взгляд…».

— Сейчас сможете доставить?

— Тариф двойной.

— Без проблем. Вот адрес.

Глава 20. Тайна

Римма отпустила Катерину, с напутствием, чтобы все оказалось пустяком.

Мама нажарила картошки, пока Катерина добиралась, навезла домашних разносолов, застелила скатертью стол, рюмки поставила, а водку в морозилку положила. Волновалась.

Катерина изумилась. Впервые на ее памяти мама предлагала выпить.

— Что происходит, мама? Что-то случилось?

— Пора рассказать тебе о твоем отце. Но сначала выпьем. Ругаю себя, столько лет молчала.

— Не надо, не можешь говорить и не рассказывай, я уже свыклась. Я и без отца неплохо выросла.

— И все же, сначала выпьем. Только ты закусывай! А я еще стопочку. В тот год была жара стояла несусветная. Мы с подружкой из залива не вылезали. Волны поднялись, вода теплая. В воде и с ним познакомилась. Он немного говорил по-русски. «Корошо», красивая, дружба, еще пару слов. Парню и девчонке слова не нужны. Пили вино, гуляли почти всю ночь, много смеялись. Я потеряла голову. Он был зеленоглазым, веснушчатым, волосы светлые и страстным. Как он попал к нам, где остановился, не знаю. Наверно специально был послан, чтобы у меня ты родилась.