Разбитая жизнь

— Мы находимся в том месте, где девять лет назад погибла группа Менделя, — мрачно объявил Андрей, и настала тишина. Товарищи насупились, зябко поводя плечами. — Охотно верю, что вы ни разу здесь не были, поэтому это место не вызывает у вас неприятных ассоциаций. Здесь возились только оперативники… Ориентир — залив у Красной сопки, — он кивнул на скалу на правом берегу, испещренную вкраплениями темно-красной породы. — Этот объект я и указал в записке, спутать невозможно. Пойдемте, — он первым вскарабкался на обрыв, — и не удивляйтесь моим познаниям. По ходу следствия опера намертво вбили в меня весь расклад. Дважды сюда привозили, надеялись, что на месте я дам признательные показания и расскажу, как убивал.

Товарищи выбрались вслед за ним и стали настороженно озираться. В меркнущем свете антураж обретал зловещие очертания. Тускнели краски, в воздухе мерцала белесая дымка. Местечко производило неприятное впечатление: под ногами обрыв, глина кое-где сползала вместе с дерном. Речка за камнями и плитами — глубина в этом месте порядочная, вброд не перейти, еще и омут закручивался в стороне от стремнины. Если повернуться — пересеченная травчатая поляна с буграми и вмятинами. Трава по щиколотку — сорняковый молочай, острые листья мятлика, прореженные злаковыми стебельками. Груды булыжников слева и справа. Метрах в двадцати от обрыва, за дорогой, заросшей чертополохом, — гуща леса, опушка Катумского урочища. Вторгнуться в лес на этом участке проблематично. Приземистые, будто придавленные гнетом, осины распростерли в ширину корявые ветки. Подлесок высился непроницаемой стеной. Груды бурелома словно нарочно сюда свалили, чтобы отравить жизнь тем, кто хочет войти в лес.

— Следствие считало, что убийство произошло поздно вечером 21 июля, после двадцати двух ноль-ноль, — мрачно заявил Андрей. — Похоже, так и было, трупы обнаружили через сутки. Четверо приезжих и двое местных вышли из Выжинска после обеда. Дойти до урочища с приборами и амуницией, со всеми перекурами и «фотосессиями» — дело полутора часов. Возможно, вошли в урочище, но что-то не понравилось. Решили зайти с другого конца. Вышли, повернули на восток, добрались до этой самой дороги — и отправились на север, вниз по течению Белянчи. Устали, стемнело, разбили лагерь там, где мы сейчас стоим. Утром намеревались отправиться дальше — не входить же в урочище на этом участке, это нереально. И девять лет назад здесь было так же… Пока заготавливали дрова, ставили палатки, помылись — прошло еще время. Развели костер на этом месте, — Андрей поставил ногу на выемку в центре поляны. Трава здесь росла клочками и не очень высоко. — Установили рогатины, что-то жарили. Полагаю, банальную курятину. Собрались все вместе — здесь еще пара бревен была, на них сидели — ели, оживленно общались… — Он задрожал, закрыл глаза. — Было тихо, тепло, небо звездное… И вдруг что-то случилось…

— Умеешь же ты нагнать жути, — прошептал Борька, воровато поглядывая по сторонам. — Как представлю все это…

— Кстати, никто не знает, — пробормотала Галка, — эти ребята фотографировались? По идее, должны были — в турпоходах всегда снимают, а в то время уже цифровая техника была, на мобильники фотокамеры ставили…

— А никому они не звонили? — встрепенулся Борька.

— Вряд ли, — глухо поведал Игнат. — Фотографировать могли, но все осталось у ментов, людям не показывали. И мобильники здесь не очень принимают, глушит их повышенная геомагнитная… или какая там, активность.